Ты мое безумие

Дожидаться пробуждения Пашки я не стала. Напоследок полюбовавшись, прикрыла одеялом нагое тело и отправилась в душ. Сполоснувшись наскоро, уложила волосы в высокий хвост, нанесла на лицо лёгкий макияж и вышла. Убедившись, что парень всё ещё в отключке, скинула с себя полотенце оставшись без всего и полезла в шкаф. Пока копалась в поисках подходящей одежды, услышала скрип кровати. Сердце на секунду остановилось и застучало в троекратном размере, когда я каждой клеточкой ощутила жжение между лопаток. Мне стало ясно, что Паша больше не спит. Он смотрит, смотрит на меня и ничем не выдаёт своё пробуждение.

С огромным трудом я сумела подавить в себе желание обернутся, скрывая волнение. Дрожь пробежала по хребту, когда я надевала трусики с лифчиком, а после и платье под Пашиным конвоем. Трясущимися руками кое как застегнула молнию на спине и всё же обернулась. Смысла прятаться не было, всего-то хотелось оттянуть момент нашего разговора, а то, что он состоится, я в этом не сомневалась. Бушманов лежал боком, подперев ладонью щеку. Заспанный, растрёпанный, с отметинами от подушки, но такой красивый. Я даже ненароком засмотрелась, пока не встретилась с серьезностью его глаз. Слишком он был напряжен и сосредоточен. На моем лице промелькнула растерянность, но я сразу же взяла себя в руки.

Выпрямила спину, оставаясь непоколебимой.

—Доброе утро — первой нарушила тишину, так как порядком надоели эти игры в гляделки. Что он пытается увидеть? Страх или быть может сожаление? А вдруг он ждёт от меня объяснений? Чтобы это ни было, ничего хорошего не предвещало. Не просто так грудь моя сжимается и неприятно покалывает.

—Как спалось? — Вместо приветствия задаёт вопрос.

—Нормально — спокойно отвечаю, даже не пытаясь любезничать. Губы конечно так и тянуло расплыться в довольной улыбке, но приходилось сдерживаться. Не хватало ещё, чтобы он подумал, что я втюрилась и жду продолжения. Не жду, хоть и чувства имеются. Это правда. — А тебе?

—И мне — глухо изрекает он, разворачиваясь на спину. Закидывает руки за голову не переставая глазеть. Я уже вся извелась от всего происходящего и до зуда желаю пробраться в его фенольную башку. О чем он думает, зачем смотрит так, словно ничего между нами не было? Такое точно невозможно придумать или забыть. Моё тело каждой клеточкой напиталось Пашкой, оно им пропахло, даже несмотря на душ. А что с ним, как он себя ощущает? Жалеет ли? Скорее всего…

—Полин — в мысли выпутывается ровный голос Бушманова, а я напрягаюсь. Сглатываю, пытаясь держать лицо кирпичом. Главное не показать истинную себя, главное не сорваться… — То, что произошло…

Хочется закрыть уши, чтобы не услышать то, отчего выбьет воздух из лёгких. Одно дело, когда ты всё понимаешь, а другое, слышать это из уст важного для тебя человека. Ком встревает в горле, я сглатываю, но по ощущениям словно ежа сожрала.

—Паш — говорю, прежде чем сдохнуть от мучительной, беспросветной тоски. — Не нужно, пожалуйста. Всё нормально. Я не претендую на тебя, не собираюсь мусолить эту тему или выдвигать какие-то претензии. Мы взрослые люди. Ну переспали, бывает. Разрядка никому ещё не повредит.

В его взгляде проскальзывает удивление, которое сменяется вздохом не то облегчения, не то огорчения, а меня на кусочки разрывает и взвыть хочется. Пусть уже скорее все прекратится и этот день сменится новым. Завтра на работу. Кто бы знал, как я по ней скучаю, просто немыслимо. Лучше там, среди змей во главе Анжелики, чем здесь, в компании Пашки.

Затянувшееся безмолвие стало напрягать и поняв, что Бушманов не намерен развивать тему, я принимаюсь собирать вещи.

Мысленно абстрагируюсь, установив внутренний барьер и у меня даже практически получается не замечать присутствие Бушманова.

Это не сложно, учитывая, что я умею уходить глубоко в себя.

Жизнь с отцом научила.

Когда он пил, буяня на кухне, мне удалось подавить в себе страх и другие чувства. Знаете, словно душа от тела отделилась.

Но такое происходит исключительно в состоянии стресса, когда эмоции колышутся на грани.

Закончив со сборами, приходится обратится к Пашке, который уже успел сходить в душ, заправить постель и теперь любуется погодой за окном. Меня так и тянет, подойти, дотронуться крепкой спины без футболки и вдохнуть одуряющий запах. Этой ночью я поняла каким Бушманов может быть нежным, а ещё невероятно страстным. Тело до сих пор горит после каждого поцелуя и прикосновения.

—Во сколько будем выезжать?

—Пока не знаю — Пожимает плечами, спрятав ладони в карманы шорт. Он не желает продолжать беседу и это выводит. Вот мне бы очень хотелось поговорить, обсудить нашу ночь, например. Но я уверенна, мысли Бушманова скачут где-то на перепутье своей подружки. Послать бы его, да разве это что-то изменит. Лишь себя дурой выставлю и Пашу повеселю. Здесь хоть заорись, поможет только самоликвидация. Или потеря памяти, как вариант.

Не знаю, как долго нам ещё пришлось бы находится в тяжелой атмосфере, если бы не Валентина Григорьевна. Женщина постучала в дверь и пригласила на завтрак, но перед этим странно покосилась с Паши на меня и обратно. Наверное, подумала, что мы повздорили, потому что на обоих лица не было. У меня от безответных чувств к её сыну, а у Бушманова, вероятней всего из-за Лены и немного на фоне похмелья. Спускались вместе, но держались отстранённо. Паша ускорился и первый сел за накрытый стол. Я немного помедлила и тоже пристроилась рядом. Напротив меня находилась Лена, не особо радостная такому исходу. Поджав губы белокурая красотка метнула молнию, которую я встретила с довольной, я бы даже сказала победной улыбкой. Наш с Пашей секс был очень уж бурным и вряд ли Лена страдает отсутствием слуха. Думаю, с этим у неё всё отлично, вот и бесится, бедняга. На самом деле мне ни капельки её не жаль, наоборот, так и подмывало бросить масла в огонь, да присутствие более взрослой категории останавливало от такого отличного плана.

Что может быть лучше, чем поиграть на нервах соперницы. Чистый кайф.

Настроение было чудесным и позавтракала я плотно. Даже шутками перекинулась с Олегом Борисовичем, который на удивление сегодня был счастливее обычного. На Бушманова практически не смотрела, пару раз успев поймать их переглядки с Леной. Тошнота конечно подступала к горлу и в груди больно царапала реальность положения, но виду я не подала, сделав вид, что увлечённо слушаю разговоры за столом.

После завтрака, началась суета, сборы домой.

Так как мои вещи были сложены заранее, я решила прогуляться по двору и забрела к садовой качели салатовой расцветки. Сев на мягкое сидение оттолкнулась ногами, порхнув по воздуху. Откинула назад голову и прикрыв веки слушала лёгкий скрип и своё сердце. Оно болело, стучало, отдаваясь набатом в ушах, а я всё больше ощущала насколько отчаянно моё положение. Жилья нет, на зарплату официанта особо не проживёшь, ещё и проблемы прошлого никак не отпускали. Одни чёрные полосы…Может на меня порчу кто навёл? Бред конечно, но, когда в жизни настоящая задница и не в такое поверишь, лишь бы хоть как-то оправдать этот отстой.

В машине ехали молча, и спасибо всем богам, что в этот раз обошлось без присутствия Григория Максимовича. Второй раз моя тонкая натура этого бы не пережила, хватало и того, что Пашка своим напряжением давил. Мы даже музыку не слушали, отчего я совсем захандрила, считая секунды до окончания поездки. Домой поднималась одна. Бушманов что-то ляпнул про неотложные дела и сразу же дал по газам, но я догадывалась, что ему просто не хочется находится со мной в одном помещении. И знаете, это даже лучше, не видеть Пашу. Завтра у меня работа, а после я основательно решила не возвращаться. Даже вещи принялась собирать, как только переступила порог квартиры. Куда пойду понятия не имела. Я словно на краю прорости находилась, видя перед собой сплошную бездну.