Ты мой закат, ты мой рассвет

Я делаю жест в сторону коллеги, приглашая начать с нее.

Хочется отклонится, посмотреть, вернулась ли моя беглянка, но это будет как-то тупо. Так что приклеиваю жопу к стулу и, когда приходит моя очередь, выбираю первое, что бросается в глаза. По хрену, аппетита уже все равно ни в одном глазу.

От алкоголя отказываюсь, но, чтобы поддержать компанию, беру сок.

Бля, да отвали ты уже!

Но парень начинает воодушевленно перечислять какие-то особенные десерты в меню, молоть чушь об «авторском чае» и каким-то образом вовлекает мою спутницу в диалог.

Терпеливо жду, пока закончат обмениваться чепухой. Спокойно, Антошка, бывают в жизни хуже огорчения.

Например, услышать от собственной жены: «Я тебя люблю, но давай-ка мы разведемся».

Первых пару дней мне было вообще по фигу. Я как будто заморозился от тех ее электронных слов. Хочешь развод, Очкарик? На тебе развод. Силой к ЗАГС не тащил, силой за кольцо хвататься не буду.

Где-то через неделю я начал злиться. И хрен даже знаю от чего сильнее: что она снова - ОПЯТЬ!
– решила за нас в одно лицо, или что снова мне соврала.

Когда женщина хочет развод - она прибежит на край света, если нужно - в течение суток, лишь бы получить от благоверного соответствующее заявление. Мало ли у меня разведенных приятелей?

А мой Очкарик просто сбежала, оставив «нас» в подвешенном и наверняка удобном ей состоянии. Потому что не хотела развод. Потому что - я верю - искренне думает, что любит меня.

Только не сражается совсем. Как будто нести тяжко, а выбросить жалко.

И каким бы злым я ни был, я дал ей время. Мысленно решил, что это будет не день и не неделя. И даже не один месяц, а столько, сколько ей потребуется, чтобы прийти в себя, набрать мой номер и не нести чушь о разводе, а сказать что-то вроде: «Я соскучилась».

На хрен бы всех послал и приехал.

Потому что это означало бы, что она готова идти вперед - со мной, вместе, а не рядом через прозрачную стенку параллельной вселенной, где мы пересекаемся только в горизонтальной плоскости.

Такой был план. Может, кривой и не романтичный, без белого коня в комплекте и ленточки королевы турнира на копье, но я никогда не корчил рыцаря печального образа.

Так что сейчас, когда официант, наконец, сваливает, и я вижу, как Йени неуверенной походкой направляется к столу, меня начинает бомбить. Тихо и без истерик, но по злому.

Хоть кольцо не сняла - и то спасибо.

Что за клоун вместе с ней? Третий раз оборачивается, еще бы пальцем показал.

— Ты точно не можешь задержаться на выходные?
– спрашивает коллега, и я снова переключаю на нее внимание.

Ее зовут Анжела, ей тридцать четыре, она давно в разводе и с таким рабочим графиком, что, готов поспорить, секс ловит только от случая к случаю. Возможно, у нее даже есть кто-то постоянный - не интересовался, мне эта информация ни к чему.

Анжела со мной флиртует: открыто, без ужимок, в лоб. А мне как-то... вообще никак.

— Точно не могу, Анжел, сорян, - нарочно корчу слегка лихой и придурковатый вид.

— Нуууу...
– выжидает Анжела, пока перед нами ставят заказ и официант наполнит ее бокал. Сразу тянется к нему, выразительно салютует мне навстречу.
– Тогда хотя бы за сегодняшний вечер. Сто лет не проводила его в компании интересного мужчины.

Это уже откровенная лесть, попытка словить на дурака, словно я какой-то павлин. По работе я точно не сделал ничего «интересного» в том самом смысле слова, а сейчас так вообще откровенно прикидываюсь дурачком, который не поймет, что его клеят, даже если об этом скажут по всем центральным каналам.

Очкарик смотрит в нашу сторону как раз в тот момент, когда я отвечаю на тост немного приподнятым стаканом.

Приоткрывает губы. Неестественно распрямляет спину. Вижу, что злится: у нее в такие моменты почему-то всегда краснеют только скулы, и глаза блестят, как у лихорадочной.

Блядь, театр абсурда.

Я ведь представлял, как мы встретимся. Не то, чтобы часто, но точно думал об этом. И тогда в моей голове была совершенно банальная картина: кто-то позвонит кому-то, мы обменяемся какими-то вопросами, я пошучу, она засмеется - и вопрос о том, что нам пора что-то решать, возникнет сам собой.

Ничего эдакого.

Все должно было быть просто и понятно, как и было до того, как у моего очкарика в приданом оказался целый старый шкаф с двойным дном.

Но что делать сейчас, когда мы друг от друга - практически через стол?

Делать вид, что мне все равно? Ждать, что она подаст хоть какой-то сигнал, что рада меня видеть? Сидеть и смотреть, как наслаждается компанией херово воспитанного клоуна, которому мама и папа не вдолбили в голову, что за разглядывание незнакомых людей слишком долго и слишком пристально может случиться сломанный нос?

— Антон, слушай...
– Анжела удивленно ставит бокал на стол, тянется ко мне и хватает за руку. Ковыряет длинным острым ногтем обручальное кольцо. У нас с Очкариком они из белого золота с черным «экватором» вставки. Ничего крутого, ничего пафосного. Это ведь просто кольца.
– Ты серьезно?! Женился? Правда?

Она говорит слишком громко, а музыка в кафе играет тихо, так что вопрос становится достоянием всех соседних столов. Пара пожилых женщин справа поворачивают головы в нашу сторону, парень слева смотрит с сочувствием.

Очкарик поджимает губы.

Ей вот ни хрена не идут эти очки.

Выглядит в них какой-то слишком холодной, вылизанной, как те модные инстаграмщицы, которые в погоне за модой напяливают на себя всякий трэш.

— Правда женился, - говорю Анжеле, но продолжаю смотреть на Очкарика. «Мы же еще женаты, малыш? Или, блядь, кто этот клоун?»

— Не верю, - качает головой Анжела, снова тянется за бокалом, делает основательный глоток и забрасывает ногу на ногу, глядя на меня с видом благодетельницы, готовой добавить красок в серую скучную жизнь женатика.
– Ты же зарекался, нет?

— Что ты хочешь услышать? Есть в жизни вещи, которые случаются - и все: то ли жопа, то ли счастье.

— А у тебя что?

— У меня...
– Я не заканчиваю фразу, потому что «клоун» моей жены как раз перегоняется через стол и протягивает к ней руку.

Она резко отшатывается. С моей стороны даже кажется, что упадет на спину вместе со стулом. Вместо этого Йени встает, что-то тараторит и, чуть не с мясом срывая с вешалки шубу, несется к двери.

Мимо меня.

Даже не взглянув.