Ты моя, девочка!

Тимур толкает меня вперёд. Открывает дверь помещения. Захожу внутрь и на секунду замираю, встретившись взглядом с Женей, сидевшей на бетонном полу. Заплаканные глаза, косметика размазанная по всему лицу.

Чувствую как Алла, сука, проскользнуть мимо хочет, но не сегодня. Ни Анашкин, ни эта тварь отсюда не выйдут живыми, либо же выйдут, но только в наручниках.

— Другом себя называл… — рычу от злости, сжимая в руках папку, — Ради этого?

Он смотрит на меня, как баба, которая облизывает губы, увидев мужика с полным портмоне.

— А ты ради неё, — кивает на Женю, — Готов отдать всё, чего ты добился за рубежом? Больше десяти лет?

— Готов. Но ты уверен, что выйдешь отсюда живым? — усмехаясь. — Я же тебя прикончу! За маму! За отца, которого ты подставил! За нашего малыша! Я же тебя убью, сука!

Старик отшатывается. Делает шаг назад, сжимая в руках пистолет.

— А ты? — смотрю на секретаршу, которая всхлипывает, трясётся от страха в углу. — Какого хрена, Алла? До чего ты опустилась, что с этим долбаным психом объединилась?

— Ты… Ты… Меня бросил! Из-за неё! А я отомстила! — дрожащим голосом объявляет она. Смешно. — Я тебя любила!

Поворачиваюсь к Женьке, замечаю, как руки в кулаки сжимает. Она не отводит глаза от меня. Моя девочка.

Ревнивая. Влюблённая. Девочка.

Не понимает, что эта дрянь — Алла, для меня никто. И никакого значения не имеет.

— Я тебя трахал за деньги! — не сдерживаю ярости. — За деньги! Ты понимаешь? Ты — шлюха! А её… — делаю короткую паузу, — Её люблю. Ты сделала такую огромную ошибку, что, поверь мне, сегодня твой последний день на свободе.

— Саша… Ты так уверен, что любишь её? — направляется к Женьке и опускается на корточки, — Ты ещё не передумала? С ним хочешь быть? На работе одна. В ресторане другая. В постели третья. Да, да! Ты третья! — тихо произносит, внимательно смотря в лицо Жени.

У малышки глаза моментально влажными становятся. Она смотрит на меня так невинно. Наивно. Доверчиво.

— Да пошёл ты! Сукин сын! — плюёт в лицо Анашкину. Тимур в стороне рот рукой прикрывает, второй пистолет сжимает.

— Не смей! — ору, когда старик руку поднимает. Бить задумал? При мне же? Достаю из кармана зажигалку и чиркаю. — Ты же не хочешь, чтобы всё это сгорело?

Он поднимается, злобно посмотрев на Женю. Ради денег, тварь, на всё готов. Но я не предоставлю ему это удовольствие.

— Саша… — умоляющий голос Аллы доносится сзади, — Пожалуйста, прости меня… Отпусти меня, дай уйти. Я не виновата… — ревёт.

— Заткнись! — кричу ей и снова возвращаюсь к Анашкину, — Зачем ты так с отцом? Ты не оставил у него почти ничего. Почему ко мне не пришёл?

— Он мне не друг! И никогда не был! Я ведь обещал ему, что однажды он моей тенью станет! Я терпеть не мог вашу счастливую семью с самого первого дня знакомства! И… Я его не подставлял, что за глупость?!

— Всё в камеру сам рассказал, придурок! — усмехаясь. Замечаю, как Женька на ноги встать пытается. — Забыл? У меня в квартире?

У него глаза расширяются. Но по взгляду вижу — он мне не верит.

— Нет! — он поднимает оружие и в меня целится. Чуть крючок сжимает. — Это чушь! Ты врёшь!

— Нет, нет! Пожалуйста. Не надо. Не стреляйте, пожалуйста! — выкрикивает Женя, на что он отвлекается.

Бросаюсь вперёд и бью ногой его руку. Оружие падает на пол с грохотом, но старик оказывается слишком шустрым. Достав из кармана нож, делает шаг вперёд. Прикрываю Женю всем телом, отворачиваясь спиной к старику. Плечо отзывается тупой болью. Острой. Ноющей. Затем выстрел из пистолета.

— Алекс! — кричит, обнимая меня Зеленоглазка. — Алекс?! У тебя… У тебя… Алекс?! Кровь?!

Женя

Я обнимаю сильную шею Алекса от страха и схожу с ума, когда вижу его окровавленное плечо. Одна мысль о том, что он может умереть, его может не стать, приводит меня в ужас. Я просто не смогу жить без него. Жизнь, которая стала для меня такой ценной, после того, как его встретила. Пусть и пострадала я немало — потеряла малыша. Но ему тоже больно, не только мне.

Кричу что-то невнятное, а Гордеев пытается меня успокоить. Всё крепче прижимаюсь, чувствуя его горячее дыхание у себя на виске. Затем он целует меня взасос, несмотря на сильно разбитую губу. Жадно. Голодно. Так, будто сильно соскучился и не хочет отпускать.

— Всё. Всё, малыш. Всё хорошо. Это всего лишь царапина. — он сглатывает нервно и челюсть сжимает, а я понимаю — никакая это не царапина. Обнимает меня крепче. Его сердце стучит так громко, будто готово вырваться из груди.

Псих, как мусор на полу валяется. Мужчина, ругающий ту блондинку выстрелил в старика. Ранил ногу. Значит, он — кто-то из людей Алекса. Не просто так же меня защищал.

— Заткнись, — рявкает на ненормального Алекс, — Тимур, уведи его отсюда.

— Уведём. Тимофей всех "возьмёт", потом и этих… — смотрит на блондинку, а потом на психа. Усмехается.

Бывшая секретарша, обнявшая себя за плечи, трясётся. Есть из-за чего. Растрёпанная, тушь по лицу потекла. Идиотка. Алекс сказал, что трахал её. За деньги. Шлюхой назвал.

Когда-то и меня так называл…

Но сегодня всё изменилось.

Я знаю! Нет, уверена! Он любит меня!

— Он и меня так же обнимал. Целовал. Утром со мной, и вечером перед уходом — тоже. А потом та блондинка появилась и он меня бросил. Не волнуйся, и тебя выкинет! Он бесчувственный, разве не видишь? — блондинка то ли плачет, то ли смеётся. Непонятно. Но её слова больно проникают в сердце, словно игла острая. Режет. Жжёт.

Она про Катю?

Смотрю на неё, не отводя взгляда, хоть и Алекс шепчет на ухо ласковые слова, которые я не понимаю через шум в голове.

И я снова ведусь на провокационные слова?

Тимур поднимает её схватив за ворот пальто, выводит наружу.

— Саня?! Глубокая рана? — слышу голос второго мужчины. Он надевает на руки психа наручники и тянет за собой.

— Всё отлично. — уверяет Алекс.

Старик кричит, орёт, что ещё придёт и отомстит. Что не всё кончено, но полицейский затыкает ему рот одним словом.

В голове не укладывается, что этот ненормальный поступил со своим другом так жестоко из-за зависти и ревности. Женщина — мать Алекса — покончила c собой, не выдержав его шантажа и угроз. Отец и так всё отдал, дабы за решёткой не сидеть.

Но он ответит за всё! Алекс не успокоится, пока этот чёртов психопат не будет наказан!

— Малыш… Жень?! — Гордеев слегка трясёт меня за плечи, после чего я немного прихожу в себя и отрываю взгляд с закрывшейся двери. — Ты чего? Неужели веришь ей? — хрипотца в его голосе вынуждает тело предательски дрожать.