Ты моя проблема

— Просил? — встряхивает мое тело. — Нужно просто спросить! — придавливает голосом к стулу еще сильнее.

Часто киваю. Я настолько ошарашена, что вряд ли могу ему ответить. Язык приклеен к небу.

— Денис, я… — все же пытаюсь выдавить из себя слова.

— А ты, — бросает свирепый взгляд на Кристину, — еще раз выкинешь подобное, и я разорву этот драный контракт. Будешь платить неустойку.

Холмогорова подбирается. По взгляду видно, понимает, что Соколов не шутит.

— Поехали. Хорошего вечера, — Денис натянуто улыбается этой парочке. Меня же выдергивает из-за стола без всяких любезностей.

Крис заторможенно моргает и взмахивает рукой нам вслед.

Мы выходим оттуда в полной тишине. Я спускаюсь и считаю про себя ступени.

Контракт. Фиктивные отношения. Все не по-настоящему. Это и только это крутится в голове.

— Я вызову тебе такси.

Этими словами он просто добивает меня у дверей.

— Денис, я не хотела. Была не права, просто… все так сложно…

— Сложности в твоей голове, — стискивает зубы, прикасаясь пальцами к моим вискам. — Вся эта ересь только там.

Всхлипываю. Во мне столько эмоций, они переполняют. Несправедливо. Слезы, кажется, так близко. Но я не хочу плакать. Не хочу показывать слабость.

— Можешь уйти, прямо сейчас. Поняла? Мне не нужны твои истерики. Я все объяснил более чем доступно. Ты сама приняла решение. Поэтому не надо жрать мне мозги.

Он продолжает разговаривать со мной на повышенных тонах.

— Я рассказала маме, что знаю, — говорю, а сама смотрю в пол.

Не знаю, почему именно сейчас. Зачем вообще? Тактика защиты? Чтобы он перестал наезжать?

— Она мне все объяснила. Как так вышло, кем были мои биологические родители…

Соколов упирается ладонью в стену прямо над моим плечом. Смотрит изучающе. В какой-то момент выше застегивает змейку на моей куртке. Стирает костяшками пальцев слезинку, которая медленно катится по щеке.

Все же я себя предала. Развела сырость.

— Если бы я тебя не знал, — его губ касается полуулыбка, — подумал бы, что ты пытаешься мной манипулировать.

Упираюсь ладошками в его плечи и отталкиваю от себя. Ненавижу. Просто ненавижу.

— Где там это такси? — выглядит истерично.

— Тише, — прижимает к себе. — Не реви, — целует в соленые губы. — Не будет никакого такси.

44

Денис.

Кажется, уже тысячу лет не заводился с пол-оборота. Но Ксюша по максимуму постаралась это исправить.

Терпеть не могу, когда мои слова ставят под сомнение. Особенно таким образом. Сама сделала выводы, сама обиделась. На какое-то мгновение злость поглотила все живое. Хотелось найти Ксюху и открутить голову. Сразу, на месте. Ничего не выясняя. Чуть позже пришло осознание, что так нельзя.

Терпеть не могу недопонимание. Быть в неведении — самое мерзкое из чувств. И Ксю его вызвала. Просто по щелчку.

Идея отвезти ее сюда возникла сама собой. Просто так сложились карты. Крис проговорилась, что ужинает со своим очкариком. Идеальное время показать малой, что она делает неправильные выводы.

Показал, только самому от этого легче не стало. Потому что она права. Ни черта нет. Вся эта игра — одна большая прихоть, идущая рука об руку с глупостью.

Но самое паршивое, что и отпустить ее я не могу. Просто не могу. Это какое-то наваждение. Что-то находящееся за гранью моего понимания, но одна мысль о том, что ее в моей жизни не будет — злит.

Вызывает неконтролируемую агрессию. Я могу сказать ей это тысячу раз, отхлестать словесными пощечинами, но ни за что не отпущу. Все только на словах. На долбаных словах.

Мы уже вышли из ресторана. Стоим у машины. Я вижу на ее щеках влагу. Меня потряхивает. Внутри происходит что-то невообразимое. Терпеть не могу женские слезы. Но она продолжает растирать соленую воду по щекам. Отворачивается.

Вытягиваю руку, легонько касаясь ее плеча. Она дергается, скидывает мою ладонь.

— Я не твоя собственность, — отрицательно мотает головой. — Я не вещь. Я человек, и со мной так нельзя, Денис.

Ксюшка резко разворачивается. Смотрит мне в глаза.

— Понимаешь? Ты не имеешь права так себя вести… Не имеешь, — повышает голос на последнем слове.

— Понимаю. Сядь в машину, замерзнешь.

Она замирает на пару секунд. Решает, что ей делать дальше. Тянется к двери.

В салоне все так же искрит эмоциями и невысказанными мыслями.

— Отвези меня домой, — она бормочет это себе под нос, — я не хочу разговаривать сейчас.

Упираюсь локтями в руль, растираю лицо ладонями, вырисовывая на губах улыбку.

– Я не дам тебе вот так уйти. Не могу тебя отпустить. Уже не могу.

— Это твоя прихоть. Очередная прихоть, Денис.

— Я часто о тебе думаю, — усмехаюсь, — всегда о тебе думаю. Это раздражает. Потому что так быть не должно, так никогда не было, Ксюша. А теперь есть… и это…

— Неправильно? — поднимает взгляд. — Ты смотришь на людей как на вещи. Собственность. Рабов. Ты просто делаешь то, что хочешь, но от других ждешь тотального подчинения. Так не бывает, Соколов. Я не Крис и не твои девки, что заглядывают в рот. Мне не нужны твои деньги, какой-то статус. Мне плевать. Мне просто понравился человек, внутренне что-то отозвалось… но, кажется, я ошиблась.

Ксюша чуть наклоняется вперед, собирает растрепанные волосы и закручивает их на макушке в пучок.

— Ты говоришь о доверии… тебя злит, что его нет. Но ему неоткуда взяться. Отношения так не строят, Денис. Не мне рассказывать, как это происходит, — она улыбается, — но точно не так, как это делаешь ты. Этот контракт, Кристина, какие-то вечные недоговоренности… твое желание контролировать, подчинять…

— Я разорву контракт. Если тебе так станет проще…

Говоря это, я не лукавлю. Плевать. Внутри что-то назойливо шепчет о том, что так будет правильно. О том, что я не могу ее отпустить. Не могу потерять. Не могу заставлять страдать.

Еще минуту я думал иначе, а сейчас… возможно, она права…

— Но ты же сказал, Крис…

— Разберется.

Барабаню пальцами по рулю и смотрю в лобовуху, на улице пролетают снежинки. Скоро зима.

Два месяца. Мало, но по факту оказалось много. Эта неустойка особо не ударит по моему карману. Что касается Крис, то я дам ей недостающую сумму. На какое-то время.

— Но она же не виновата.

— Ты ее уже защищаешь?

Ксюша нервно теребит пальцы. Не думал, что после всего в ней включится чувство справедливости и сердобольность.