Ты моя жена. Настоящая

Сука.

Замкнутый круг.

Сжимаю кулаки от злости. Решение приходит почти сразу же.

— Хорошо, — цежу я. Поворачиваюсь к нему лицом. — Два условия.

Он молча ждет.

Напряжение в комнате достигло предела.

— Вы даете мне возможность поговорить с персоналом, посмотреть записи камер, чтобы самому разобраться с покушением. Второе. Я остаюсь здесь. До тех пор, пока Василиса не придет в себя. Я буду жить с ней в палате.

— Вы зря беспокоитесь, Давид. С ней там сейчас медсестра и больше ничего не произойдет. Напрасно…

— Мои условия вы слышали, — произношу твердо. — Они не обсуждаются. Решайте. Думая о репутации клиники.

Он мнется недолго.

— Хорошо, — отвечает как-то недовольно. — Согласен. В палату принесут еще одну кровать. С персоналом и службой охраны вы сможете переговорить завтра. Все? Договорились?

Киваю.

После этого разговора я иду в палату к Василисе. Там и правда сидит медсестра.

Доктор приходит следом и объясняет ей, чтобы приготовили все для меня в палате.

Подхожу к Василисе. Она все также лежит. Отчаяние заполняет меня от одного взгляда на это лицо без эмоций. Даже не верится, что совсем недавно она улыбалась, усмехалась, хмурила брови. Дерзила. Я бы все отдал, чтобы вернуть это.

А пока просто сажусь рядом и беру ее руку.

Мои дни теперь похожи на бесконечный и безнадежный поток ожидания. Я засыпаю и не вижу сны. Я встаю каждое утро с рассветом и иду к кровати Василисы, чтобы сказать ей «доброе утро» и поцеловать в щеку. Я ем и не чувствую вкус пищи. Пью, когда жажда начинает душить меня.

Я никуда не выхожу из палаты. Курьер клиники привез мне вещи и этого более чем достаточно.

Каждый день в палату приходит доктор. Осматривает Василису. Мотает головой, видя немой вопрос на моем лице, и уходит.

И я опять остаюсь один. Со своей надеждой, которая становится все меньше и меньше с каждым днем.

Как-то я не выдерживаю. После очередного мотания головой доктором подступаю к нему.

— Вы что-нибудь делаете вообще? — спрашиваю зло. Я доведен. — Ей нужна помощь! Она сама не выползет! Вы же врач! Помогите ей!

— Мы делаем все возможное, Давид, — спокойно отвечает он. — Но… я вас с самого начала предупреждал.

— Но она же дышит! Она хочет жить! Будет жить! — я в отчаянии ладонями давлю на глаза.

— Мне очень жаль, Давид, — его рука ложится мне на плечо.

Потом он выходит.

Я ударяю кулаком в стену. Разворачиваюсь и смотрю на Василису. Иду к ней. Сажусь на кровать и беру Василису за плечи. Чуть приподнимаю, аккуратно, стараясь не задеть системы. Наклоняюсь и прижимаю ее к себе.

Ее тело такое безвольное, что мне становится страшно. Пальцами скольжу по спине. Беру ее за затылок

— Василиса, — шепчу на ухо. — Возвращайся. Василиса. Пожалуйста. Прости меня, Василиса. Ты нужна мне. Слышишь? Хватит. Возвращайся ко мне. Все будет по-другому. Не смей оставлять меня. Слышишь? Я тебя не отпущу. Василиса!

Дергаю ее за затылок.

Начинаю целовать. Ухо, потом губы скользят по ее лицу. Я вспоминаю.

Она тоже должна вспомнить. Должна!

— Василиса, — продолжаю шептать, касаясь губами нежной кожи, — умоляю тебя. Ты же сильная. Ты столько выдержала. Ты сможешь. Не мучай больше меня. Прошу. Возвращайся. Обещаю. Я не обижу больше. Прости. Василиса.

Чувствую, что не могу больше говорить. Ком в горле. В носу щекочет. Неужели опять слезы подступают?

Я целую глаза Василисы. Закрытые глаза. Ведь в них было столько живого блеска. Неужели я больше не увижу его?!

Прижимаю ее голову к себе, кладу на плечо.

— Василиса…

Закрываю глаза. Я тоже хочу ничего не видеть. Ничего не чувствовать.

Зачем?

Сколько так сижу, не знаю.

Но вдруг какое-то слабое движение.

Показалось.

Нет. Опять легкий толчок.

И потом тяжелый вдох.

И еще один.

Громкие пикающие звуки начинают прорезать тишину палаты. Я сам не понимаю, что происходит.

В палату вбегают сразу несколько человек. Забирают у меня Василису и кладут на кровать. Выталкивают меня из палаты. Пытаются вытолкнуть, потому что я отчаянно сопротивляюсь.

Но им на помощь бегут еще и с тремя мне уже не справиться.

Дверь закрывается, а я стучу ладонью в нее. Пытаюсь прислушаться.

Из палаты выходит тот самый доктор.

Хватает меня за плечи и отталкивает от двери.

— Давид! — трясет меня. — Успокойся! Давид! Не мешай нам! Слышишь?!

— Что там?! Что происходит?! Что с ней?!

— Подожди! Пока никакой информации! Жди!

Толкает меня к стене и уходит. Я скатываюсь по стене на пол. Закрываю голову руками. Тяну себя за волосы.

Вижу, как в палату то вбегает кто-то, ты выбегает из нее, то что-то заносят. А я все также сижу у стены. Заставляю себя так сидеть. Потому что сорвусь и опять буду рваться в палату.

Нельзя.

Не мешать.

Господи, неужели?…

Боюсь даже подумать.

Но она же двигалась! В моих руках двигалась!

Я не смотрю на часы. Никуда не смотрю. Взгляд устремлен в пол.

Отгоняю все мысли. В голове пусто. Только стук сердца отдается в каждой клетке организма.

Наконец, суета постепенно стихает. Дверь палаты открывается и из нее выходят несколько человек.

Сколько же их там было?!

Я поднимаюсь.

Последним выходит доктор. Снимает перчатки и вытирает пот со лба.

Иду к нему, а у самого ноги дрожат.

Что он скажет мне?

Он поднимает на меня усталый взгляд. Смотрит долго. А потом кивает. Слабая улыбка скользит на суровом лице.

Я выдыхаю. С надеждой смотрю на него.

— Это чудо, — произносит он. — На моей практике впервые.

— Что? — я хочу услышать это! Нет! Увидеть!

— Ваша жена пришла в сознание. Появилась надежда. Это нереально.

— Я хочу к ней, — говорю и делаю шаг.

— Минута. Не больше. Она очень слаба. Ей понадобятся силы на восстановление. Много сил.