Ты моя жизнь

– Из-за вас всю ночь не могла заснуть!

Мне оставалось лишь горестно опустить голову, тем самым говоря о своём раскаянии. Мария, кажется, поверила, но вот беда - я совсем не чувствовала вины.

Свободный столик прямо перед моим носом был тут же занят парнями, которые своим хохотом пугали всю столовую. Прохожу мимо рядов, оглядываясь в поисках ещё одного столика, пока мой взгляд не находит знакомое место. Столик, предназначенный для особой четвёрки, сейчас выглядел непривычно пусто. Антон тоже заприметил меня и поднял руку вверх. Делаю неуверенный шаг вперёд,

Вопросительно смотря на спину зеленоглазого, который даже не повернулся.

– Или сюда!- голос Антона прибавил смелости, и я подошла к ребятам, присаживаясь на стул рядом с Сашей.

– Привет,- выдавливаю из себя улыбку, в надежде получить ответную от Александра, но тот лишь кивает, вертя в руках ложку. К каше из них двоих никто не притронулся.

– Как спалось?- спросил тем временем Антон, когда я размышляла о неудовольствии зеленоглазого. Было это связано с моим приходом или он с утра такой мрачный?

– Спасибо, хорошо,- каша на вкус оказалась очень вкусной, если принять во внимание мой голодный желудок.

Я так и замерла с ложкой во рту, когда уловила на себе две пары удивлённых глаз:

– Как ты можешь есть эту гадость?- спросил Антон,- Я, конечно, знаю, что она полезная, но чтоб взахлёб есть...

– Маленькие девочки любят полезную кашу,- осведомил нас Саша, заинтересованно рассматривая переливающуюся на свету ложку,- Не так ли?

Я искренне не могла понять этого человека. То у него хорошее настроение, то вмиг оно кардинально меняется, то он ко мне относится хорошо и даже защищается, а то цепляется и кидает колкости, заостряя их на возрасте: 'Детское время прошло', 'Маленькие девочки', 'Ребёнок', 'Принцесса'. Хорошо, что 'пупсом' не назвал.

– Тебя не устраивает мой возраст?- признаться, я сама была удивлена от резкого голоса, которым никогда в своей жизни ещё не заговаривала. Антон поправил очки, как обычно делает в непонятной ситуации, а надо мной и Сашей повисло пугающая до дрожи тишина.

Он медленно повернул голову в мою сторону. Изумрудные глаза метали молнии:

– Ты серьёзно?

Непонимающе опускаю взгляд, чувствуя, как щёки приобретают румянец.

– Ты серьёзно думаешь, что можешь разговаривать со мной в таком тоне?

Я чувствовала давлением. На глазах навернулись слёзы, а в виске беспощадно кололо.

Резко встаю со стула, с шумом отодвигая его, и бегом проношусь к выходу из столовой. Обжигающие слёзы катились по щекам, а грудь вздымалась вверх-вниз. Руки дрожали, будто я являюсь алкоголиком со стажем, перед глазами всё плыло, поэтому-то и не заметила, как меня кто-то схватил за руку:

– Ника...?- голос Аллы Викторовны казался не на шутку взволнованным,- Боже, Ника, у тебя кровь.

Мои пальцы касаются носа, а после я чувствую липкость на своих пальцах и металлический запах. Кажется, я чуть было не осела на пол, если бы меня не поддержала воспитательница.

Алла Викторовна куда-то вела меня, но тишина, которая нас сопровождала, давала понять: все смотрят, все слышат, будут сплетни.

Меня усаживают на мягкий диванчик в кабинете Алла Викторовны. Последняя лихорадочно переворачивала все свои ящики, пока не нашла белый чемоданчик:

– Девочка, открой, пожалуйста, глаза,- её голос приглушён, но я повинуюсь, надеясь, что она поможет мне и остановит дрожь. Меня било в лихорадке.

Открываю глаза и смаргиваю слёзы. Лицо воспитательницы от страха побелело, а губы дрожали. Ей тоже страшно, я не одна такая. Я не в одиночестве.

– Твоя тётя рассказывала, что раньше у тебя были нервные приступы. Скажи, как давно они у тебя были? Сколько прошло времени?

– Месяц назад,- шепчу и прижимаю к носу вату, лишь бы не видеть кровь.

Воспитательница опять куда-то уходит, оставляя меня одну на диванчике. Слышу шелест бумажек, лязг стеклянных баночек, щелчок открывающийся двери.

– Сюда никому нельзя!- закричала Алла Викторовна, на что даже не обратила внимания, но дверь закрылась, а я успела встретиться взглядом с изумрудным блеском.

– Какой именно из этих двух баночек давала тебе тётя?- продолжала смотреть на дверь.

В надежде, что она вновь откроется, и увижу Сашу. Я нисколько не обижалась, мне нужна была поддержка, необходима.

– Ника, посмотри на меня!- подчиняюсь, медленно переводя взгляд на воспитательницу,- Какая баночка?

Дрожащей рукой беру стеклянный пузырёк с красной крышечкой.

Мне часто такое давала Надя, когда панические атаки брали надо мной вверх.

На моей ладошке появляются две беленькие таблетки, и я глотаю их, запивая водой, поданной в стакане Аллой Викторовной.

– Помогает?- будто она не знает, что должно пройти время, но она взволнована, и я её успокаиваю:

– Да. Через несколько минут.

Несколько минут тишины. Я обхватила себя руками, предварительно вытерев руки от крови, а воспитательница думала о чём-то своём, возглавляя свой 'трон'.

– Мне хорошо,- дрожь прошла, осталась головная боль, и появилась усталость,- Можно я пойду в комнату?

– Я тебя провожу,- она чуть приподнялась, но я остановила её, подходя к двери.

– Не стоит. Я сама дойду. Спасибо вам большое за помощь.

Алла Викторовна кивает, вновь присаживаясь на кресло:

– Я сегодня позвоню твоей тёти.

– Я вернусь домой?- надежда кольнула моё сердце, а вместе с ней грусть...Грусть?

– Я поговорю, узнаю, как обстоят дела.

Я вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. Коридор был пуст, здесь мало кто проходил, ибо боялись попасться, будто воспитательница какой-то зверь.

Прислоняюсь лбом к гладкой дверной поверхности, делая небольшие вздохи, беря себя полностью под контроль. Нужно преодолеть и сделать шаг, отстраниться от окружения, которое вновь будет шептаться за спиной.

– Тебе плохо?- от голоса, который раздался на удивление очень близко, я резко выпрямилась.

Около меня стоял Саша, прижавшись плечом к шершавой стене. Его глаза обеспокоено метались по моему лицу.

– Уже нет,- стоит развернуться и уйти, но я не двигаюсь, точно загипнотизированная смотрю на молодого человека.- Ты к Алле Викторовне,- делаю шаг назад от двери, давая ему войти в кабинет, на что его губы кривятся в улыбке:

– О, нет. Это последнее, чего бы я хотел. Я тебя ждал.