Ты - моя!

Волна ярости накрывает Элайджу, делая ласки более грубыми, но прежде чем Лив достигает пика, он отводит ладонь, наслаждаясь ее полным разочарования стоном.

— Не останавливайся, — шепчет она, тяжело дыша, но Майклсон и не думает выполнять просьбу девушки.

Он скользит тяжелым взглядом по ее телу, пока Лив не начинает нетерпеливо водить бедрами, явно требуя продолжения. Элайджа видит, что она на пределе. Распаленная желанием, маленькая синеглазка еще прекраснее, чем обычно, и он не может налюбоваться ее, наслаждаясь девичьим томлением.

— Прошу, — срывается с алых губ едва слышный стон, и Майклсон, упиваясь своей властью, довольно улыбается, что приводит измученную девушку в ярость.

Элайджа не сразу замечает эту перемену, и пораженно застывает, когда слышит ее хриплый голос:

— Если ты не можешь удовлетворить меня, то развяжи! Уверена, в вашей семье найдутся более… умелые мужчины.

Удар мгновенно достигает цели, и лицо Майклсона искажается такой яростью, что Лив тут же жалеет о своих неосторожных словах. Она сжимается в комок, притягивая к себе бедра, когда Элайджа не говоря ни слова, развязывает ее кисти, и грубым толчком заставляет ее встать на четвереньки, выгибая спину.

— Ты, кажется, забыла, кому принадлежишь, маленькая сучка, — цедит он, выкручивая тонкие руки, — но я тебе сейчас напомню.

Оливия не успевает возразить и слова, когда Майклсон одним сильным движением входит в нее сзади, сразу набирая быстрый темп. Его грубые движения причиняют легкую боль, которая вскоре проходит, сменяясь острым наслаждением, и Лив не сразу понимает, что происходит дальше, когда мужская ладонь уверенно раздвигает ее ягодицы, скользя между ними. Элайджа все еще берет ее, наполняя членом тесное лоно, но его пальцы уже заняты совершенно другим. Очень медленно один из них преодолевает сопротивление тугих стенок, скользя меж девичьих ягодиц, И Оливия начинает вырываться, чувствуя саднящую боль.

— Прошу, нет, — шепчет она, — я так не хочу!

— Не дергайся и расслабься, — властно отвечает ей Элайджа, и не думая останавливаться, — тебе понравится.

— Нет, — вновь взывает к нему Лив, отчаянно крутя бедрами, — я никогда…

— Я знаю, синеглазка, — шепчет ей на ухо Майклсон, добавляя к пальцу второй, — и буду твоим первым. И единственным. Потому что ты — только моя. И я могу трахать тебя так, как хочу, в твой горячий ротик, сюда, — и он делает сильный толчок, наполняя ее лоно до самого основания, — или в твою маленькую девственную попку. Как хочу, Лив. И ты позволишь мне это.

С этими словами Элайджа заставляет ее прогнуться сильнее, выходит из пылающего лона и приставляет головку блестящего от любовных соков члена к отверстию меж девичьих ягодиц.

— Прости, что без смазки, — выдыхает он, мягко надавливая, — но ты сама напросилась на такой урок.

Оливия стонет от боли, когда он медленно наполняет ее, растягивая тугие стенки членом, который кажется ей просто огромным. Она пытается отодвинуться, отпрянуть, но Элайджа держит ее крепко, полностью подчиняя своей власти. И Лив сдается, понимая, что сопротивление бесполезно. Она уже и сама не знает, что чувствует. Боль от недостатка смазки, жгучая тяжесть внизу живота, досада, что любовник не довел ее до финала и его запах, его руки - это все смешивается воедино.

Майклсон, войдя до конца, останавливается, позволяя ей привыкнуть. Он скользит ладонью к низу ее живота, и дразнящими движениями начинает ласкать набухший бугорок, меж дрожащих от напряжения бедер, пока Лив не подается ему навстречу, полностью расслабляясь.

Девушка дрожит, выгибая спинку, и Элайджа возвращает одну руку на ее поясницу, придерживая и медленно подаваясь вперед. Она еще теснее, чем он мог представить, еще горячее и он точно знает,что это первый подобный опыт Лив. Маленькая попка плотным кольцом сжимает его член, и Майклсону кажется, что он сходит с ума от остроты ощущений

Но кроме жгучего, оглушающего экстаза Элайджа абсолютно четко осознает, что никто и никогда не дарил ему такого наслаждения, и он не сможет ее отпустить, никому не позволит касаться ее тела.

Оливия тихо стонет, от смеси наслаждения и легкой боли, которые неожиданно дополняют друг друга, заставляя все вокруг слиться в один яркий хоровод цветов и звуков, пока Майклсон берет ее, как никто прежде, уже второй раз за этот день.

Они оба на пределе от желания, оба на грани, и волна экстаза накрывает их почти одновременно, топя в обжигающем экстазе. Лив падает на живот, не в силах удержаться на разъезжающихся в стороны бедрах, и Элайджа накрывает ее собой, осторожно выходя из нежного тела, не желая причинить ей боли.

Они тяжело дышат, когда Майклсон переворачивает Оливию на спину, скользя взглядом по девичьему лицу, выражающему одновременно испытанное наслаждение и стыд от того, каким именно образом он ей его доставил. Синие глаза совсем мутные, и в них ненависть перемешана с упрямством, но в самой глубине зрачков он видит еще одно чувство, и в этот миг понимание накрывает его, и на миг Элайджа забывает, как дышать.

Все что он делает: ослепляющая ревность, сводящее с ума желание обладать, не проходящая потребность быть с ней рядом, все это помещается в одном слове. И Майклсон сам не верит своим ушам, когда говорит то, что должен был понять уже очень и очень давно.

— Я люблю тебя, Лив.

========== Часть 37 ==========

В маленькой спальне после признания Элайджи воцарилась полная тишина, пока Майклсон не отрываясь смотрел в синие глаза, в которых отражалось лишь неверие.

— Я люблю тебя, Оливия, — повторил он, склоняясь к раскрасневшемуся девичьему лицу.

— Но разве тем, кого любят причиняют такую боль? — едва слышно выдохнула Лив дрожащим голосом, — трахают словно самую дешевую шлюху?

Лицо Элайджи окаменело от ее слов, и чувство вины накрыло его с головой, заставляя стиснуть зубы, видя, как по прекрасному лицу любимой проделали дорожки горячие слезы. Очень осторожно он притянул ее к себе, нежно сжимая девичье тело.

— Прости меня, — прошептал Майклсон в маленькое ушко, — умоляю, прости. За это. И за все, что я сделал. Я все исправлю, исполню любое твое желание… Только не проси меня оставить тебя. Этого я сделать не смогу…

— А если это единственное, чего я от тебя хочу?

Слова Оливии — словно удар под дых, — выбили из легких Элайджи весь воздух. Он медленно приподнялся, заглядывая в мутные синие глаза, той, что не просто разбивала сейчас его сердце. Она лишала его жизнь смысла.

— Я не буду врать, что ничего не чувствую к тебе, — неожиданно продолжила Лив, заставляя Майклсона напряженно замереть, — что не хочу быть с тобой. Но ты… Я для тебя словно вещь, которая всегда должна подчиняться твоей власти.

— Дело лишь в том, моя маленькая синеглазка, — прервал ее Элайджа, не отводя взгляда от девичьего лица, — что на самом деле это у тебя вся власть надо мной. Я пытаюсь подчинить тебя, ты права, но лишь потому, что схожу с ума от ревности, от страха, что ты вновь отвергнешь меня. Потому что я никогда ни к кому не чувствовал то, что к тебе. Прошу, поверь мне. Я люблю тебя.

— Трижды, — едва слышно выдохнула Лив, прикрывая глаза, и не видя, как на мужском лице отражается полное непонимание.