Ты не виноват

– Но ты там уже была. Неужели тебе не хочется посетить такие места, где ты никогда не бывала? – Теперь он едет, управляя только ногами, ладони засунуты под мышки.

– Там тепло и нет снега. – Я ненавижу снег и буду всегда его ненавидеть. И тут я словно слышу голоса и миссис Кресни, и родителей – будто они просят меня попробовать, сделать еще одну попытку. Тогда я говорю: – Я могу поехать учиться в Аргентину или Сингапур. Я буду пробовать поступить куда-нибудь подальше, чтобы расстояние составляло не меньше двух тысяч километров. – Мысленно я добавляю: «И чтобы снега там за год выпадало, самое большее, на пару сантиметров, вот почему Нью-Йорк мне не подходит». – Впрочем, я могу остаться и тут. Я еще не решила.

– А тебе не хочется узнать, куда бы отправился я, если бы у меня была возможность выбора?

В общем-то не очень, если честно.

– Ну и куда бы ты отправился, будь у тебя такой выбор? – спрашиваю я, и это звучит более ядовито, чем я хотела.

Он наклоняется над рулем своего велика и, заглядывая мне в глаза, произносит:

– Я бы поехал на гору Хузир с красивой девушкой.

Мы проезжаем небольшую рощицу, оставляя ее в стороне. По другую сторону дороги открываются обширные фермерские угодья, чуть припорошенные снегом.

– Мне кажется, теперь нам надо вон туда, вниз, – говорит Финч.

Мы пересекаем дорогу и сворачиваем на короткую, всего в несколько метров, тропинку. У меня уже начинают болеть ноги от долгой езды. И как ни странно, я запыхалась.

В поле резвятся дети, качаясь на старом заборе взад-вперед. Завидев нас, они замирают.

– Вам надо проехать еще немного вперед, – говорит нам мальчишка. – Сюда люди со всего мира приезжают, чтобы увидеть это. Вы у нас тут не первые.

– Там раньше был бумажный указатель, – добавляет одна из девочек. Голос у нее звучит устало, словно ей уже надоело рассказывать туристам о местных достопримечательностях.

Финч включает австралийский акцент и произносит:

– Мы из города Перт, и проделали такой путь только для того, чтобы полюбоваться самой высокой точкой в Индиане. Ничего, если мы все же взберемся на эту вершину?

Они не спрашивают нас, где же находится этот Перт, а лишь неопределенно пожимают плечами.

Мы сворачиваем в рощицу бурых зимних деревьев, отводя ветви от лица. Очень скоро мы оказываемся на тропинке и продолжаем путь, все так же пешком, но уже не рядом, а друг за другом. Финч впереди, и я теперь больше обращаю внимание не на дорогу и не пейзажи вокруг, а на то, как блестят его волосы, какая у него легкая походка, как плавно он передвигается.

И вдруг перед нами предстает туристическая площадка для пикника. Под раскидистым деревом стоит уютная скамеечка, рядом с ней такой же круглый деревянный столик. Справа виден указатель – «Наивысшая точка Индианы, гора Хузир, высота 383 метра над уровнем моря».

Рядом отметка – деревянный колышек, торчащий из земли среди груды камней.

– И это все? – не выдерживаю я.

Некая высокая точка. Но она восхищения не вызывает. Впрочем, а я сама что ожидала тут увидеть?

Он берет меня за руку и привлекает к себе, так что теперь мы вместе стоим на камнях, стараясь удержать равновесие на крошечной горке, маленьком холмике, сложенном из гальки.

В этот момент я касаюсь его кожи, и вот теперь испытываю самое настоящее потрясение.

Я пытаюсь убедить себя в том, что это логичная реакция организма на физический контакт с лицом, к которому ты не успела привыкнуть. Но так же неожиданно этот электрический ток распространяется по всей руке, а Финч в это время трет мою ладонь большим пальцем руки, отчего ток начинает поступать во все остальные части тела. Ой!

– И что мы по этому поводу думаем? – интересуется он, не забывая про свой австралийский акцент. Ладонь у него твердая и теплая и, несмотря на ее огромный размер, идеально подходит к моей ладони.

– Если учесть, что мы приехали из Перта? – Я пытаюсь избавиться от электрических разрядов, но у меня это плохо получается. Я стараюсь этого не показывать, иначе он никогда не отпустит мою руку.

– А если мы вообще из Москвы? – У него получается и отличный русский акцент.

– Мы рассердились не на шутку.

Потом он добавляет уже без акцента:

– Не настолько, насколько сердятся люди, приезжающие в Сэнд-Хилл, вторую по высоте точку в Индиане. Она всего-то триста двадцать пять метров над уровнем моря, и там нет такого замечательного столика со скамейкой, где можно было устроить пикник по поводу восхождения.

– Но если там только второе место, то и праздновать нечего.

– Точно подмечено. Я вообще считаю, что там нечего смотреть. Особенно после того, как ты успел побывать на горе Хузир. – Он улыбается мне, и впервые я замечаю, что у него ярко-ярко голубые глаза, как чистое небо. – По крайней мере, я чувствую себя именно так, когда стою рядом с тобой. – Он закрывает свои голубые глаза и втягивает воздух. Открывая их снова, он произносит: – Более того, стоя рядом с тобой, я чувствую себя настоящим Эверестом.

Я выдергиваю руку, но даже и после этого продолжаю чувствовать эти дурацкие электрические разряды.

– Кажется, теперь мы должны собирать какие-то памятные предметы? Или описывать все то, что увидели своими глазами? Или заснять все это на видео? Как нам документально оформить свое путешествие?

– Пока ничего не надо делать. Когда мы путешествуем, нам надо только присутствовать в данном месте, а не рассматривать его в лупу.

Вдвоем мы исследуем скамейку и стол, предназначенные для туристов, потом смотрим вниз и вдаль на плоские долины, белые от снега. Еще год назад я бы стояла тут и мысленно описывала это место. «Тут есть еще и специальный знак, а это уже неплохо, иначе вы никогда и не догадаетесь, что перед вашими глазами не что иное, как наивысшая точка штата Индиана…» – рассуждаю я. Для этих детей я бы придумала отдельную легенду. Она наверняка получилась бы эпической и восхитительной. Но пока это просто местные детишки, скучающие и раскачивающие старый забор.

– Я думаю, что это самое отвратительное место из всех, что мне только приходилось видеть, – говорю я. – Не конкретно вот это, а весь штат в целом. – Я вновь слышу голоса родителей, которые напоминают мне об отказе от негативных мыслей. Это забавно, потому что я всегда была счастливой и жизнерадостной. Вот Элеоноре точно не хватало позитива, она частенько пребывала в мрачном расположении духа.

– Я тоже раньше так думал. Но потом осознал – поверь! – что некоторым людям этот штат кажется красивейшим местом. Наверное, это потому, что они живут здесь, и для них все эти места просто не могут показаться отвратительными. – Он улыбается этим мерзким деревьям, мерзким фермерским полям и отвратительным детишкам так, словно очутился в волшебной стране Оз. Будто он и в самом деле сумел разглядеть тут некую красоту и очарование. Я жалею о том, что не могу увидеть эту картинку его глазами. А он, в свою очередь, не может передать мне эти чудесные, но несуществующие очки. – И еще я считаю, что пока нахожусь здесь, могу попытаться увидеть все то, на что стоит посмотреть.

– Значит, будем продолжать путешествовать по Индиане?

– Конечно.

– Ты выглядишь как-то по-другому, не так, как в тот раз.

Он смотрит на меня искоса, прикрыв глаза:

– Это высота так действует.

Я начинаю смеяться, но потом резко останавливаюсь.

– Все в порядке, смеяться не вредно. Земля под тобой не разверзнется. В ад ты не попадешь. Поверь мне. Если ад существует, я попаду туда раньше тебя, и они будут так усердно заниматься мной, что на тебя у них даже времени не останется.