Ты плоть, ты кровь моя

– А как насчет вот этого? – спросил Элдер, ткнув пальцем в высокого парня с длинными волосами и в очках без оправы, стоявшего слева от Сьюзен.

– Стивен. Стивен Мейкпис Брайан. Интеллектуал наш. Брехта читал каждый день, еще до завтрака. Почитал Моцарта и Джими Хендрикса как богов. Как богов! И Шекспира, конечно. Да, если подумать, они со Сьюзен были в очень хороших отношениях. Они тогда еще не вышли из детского возраста, думаю, в этом-то и было дело. Она действительно однажды ходила с ним на какой-то концерт. Но несмотря на это, не думаю, что между ними что-то было, ну, близкие отношения. Стивен, видимо, слишком любил самого себя.

– А вы с тех пор о нем что-нибудь слышали, о Стивене?

– Нет, но, кажется, Роб и Линда переписывались с ним. Могу вам дать их телефон, если хотите. Или попробуйте зайти на этот сайт в Интернете – «Друзья встречаются вновь», так он, кажется, называется. Может, он там тоже числится.

– Ладно, спасибо. Может, я так и сделаю. А теперь мне пора. Я и так вас здорово задержал.

Шиобан шутливо поклонилась:

– Милорд, это высокая честь для меня.

– Опять Шекспир?

– Скорее реклама хрустящего картофеля. Сейчас найду телефон Роба и Линды, а потом провожу вас до выхода.

Небо уже немного затянуло облаками, что намекало на возможность дождя. Все меняется…

– Вы не помните тот случай, когда вы очень поздно вернулись из Ньюкасла, из театра? Когда ваш автобус сломался. Вернее, колесо спустило.

Шиобан подумала и отрицательно качнула головой:

– Нет, не помню. Да такие вещи все время случались.

– Но тогда вы особенно сильно задержались. И приехали в три или в четыре утра.

– Извините, не помню. Единственное, что я запомнила о поездках в Ньюкасл, так это когда мы ездили на постановку «Короля Лира» труппой Национального театра, – у них тогда занавес заело. И спектакль пришлось отменить.

– Вы не помните точно, когда именно это было?

– Нет, извините.

Элдер отступил на шаг:

– Еще раз спасибо за кофе. И беседу.

– Я и сама была рада повспоминать.

– Что ж, всего хорошего.

Элдер помахал ей рукой и пошел по улице. На углу он посмотрел на часы, вспомнил расписание поездов домой и ускорил шаг. Домой – странное для него теперь слово. Съемная комната, в которой нет почти ничего своего – разве что одежда и несколько книг. Стоит ли ему вообще возвращаться в Корнуолл, когда со всем этим будет покончено, и если нет, то куда ему тогда отправиться? Куда уехать?

Пока что – на вокзал Сент-Панкрас.

А уж потом и дальше – шаг за шагом.

24

Если бы не машина, Джеральд Керсли в полицию вообще бы не пошел. Дебетовые и кредитные карточки он мог легко заблокировать, про наличные просто забыть. Но почти новый «рено-вель-сатис», без единой царапинки на сверкающем кузове… Страховку ведь не получишь, если не заявить об угоне официально.

В местном участке дежурный полицейский тщательно записал все подробности случившегося.

– А когда вы остановились возле парка, сэр, чтоб пройти в туалет, было примерно четверть…

– Да.

– Менее чем через полчаса после того, как вы уехали из дому?

– Я вчера ел карри, вот живот и прихватило. Сами знаете, как оно бывает…

– Да, сэр. Конечно, – отвечал полицейский.

Туалет в парке был известен как место ночевок всяких бродяг, на что полиция была бы рада не обращать вообще никакого внимания, если только какой-нибудь добропорядочный гражданин не обращался с жалобой к начальнику городской полиции.

– И на какое время вы оставили машину? Минут на десять?

– Меньше. Гораздо меньше. Минут на пять максимум.

– Стало быть, тот, кто угнал вашу машину, действовал очень быстро, он знал, что делал…

– Да так оно обычно и бывает, не правда ли?

– А не могло так случиться, что вы забыли ключи в машине?

– Господи, конечно, нет! Я же не дурак!

– Конечно, сэр. – Полицейский приложил все силы, чтобы не хмыкнуть.

Машину нашли через день, в обнимку с фонарным столбом, к югу от Стокпорта. Шейн Доналд умудрился заблудиться, повернул назад, но вместо юго-запада, как собирался, в конце концов двинул на юго-восток от Манчестера. Здорово разогнавшись на пустом участке шоссе, он вынужден был резко повернуть, чтобы избежать столкновения с почтовым автобусом, и потерял управление. Не считая нескольких синяков и ссадин и рассеченной кожи на лбу, он легко отделался и, схватив свою сумку, сделал оттуда ноги, немного прихрамывая.

Примерно час спустя Доналду в кои-то веки крупно повезло: он наткнулся на маленький передвижной парк аттракционов, который как раз размещался на небольшом пустыре, – детский автодром «Доджемс», почти антикварные «гигантские шаги», несколько каруселей и разных павильонов, огромная надувная горка, на которую маленькие дети обычно взбираются по натянутым крест-накрест веревкам, а потом скатываются, кувыркаясь, вниз, вопя при этом от восторга. Пять спусков за два фунта, взрослые не допускаются, обувь снимать обязательно.

Доналд побродил вокруг, пока не разговорился с человеком, который вроде бы был здесь боссом, немного похвастался своим прежним опытом работы в этой области, и его приняли – собирать деньги у подножия этой надувной горки на пару с каким-то угрюмым хорватом.

Волосы у него теперь были острижены очень коротко, так что издали он смотрелся почти лысым и его можно было принять за молодого человека от девятнадцати до тридцати лет; от остальных его отличал лишь кусок лейкопластыря, закрывавший порез на лбу. Сходство с фотографиями, напечатанными к этому времени во всех газетах, было незначительным.

Ближе к концу первого дня работы в этом парке, уже вечером, в сущности, когда зажглись все фонари, а от ларька, где торговали хот-догами, тянулся сладковатый запах подгоревшего лука, он вдруг обратил внимание на девушку, стоявшую в центре шестигранного павильона для игры в дартс. Наберешь пятьдесят очков или больше – получишь приз, повторные броски не допускаются, попадание в центр мишени – двадцать очков, собственными дротиками не пользоваться. Она стояла там, щурясь от света, ее кожа отливала красным в неоновом освещении, вокруг сплошные мягкие игрушки и шляпы стетсон, а в руке набор дротиков с зеленым оперением.

– Хочешь попробовать? – спросила она.

Доналд пожал плечами и покачал головой. Он уже с четверть часа болтался вокруг этого павильона, может, даже больше. Отходил в сторону и снова возвращался, стоял рядом, держа в руках пакет пончиков в сахаре.

– Иди сюда, попробуй, чего ты? Я с тебя денег не возьму.

Она говорила с каким-то странным акцентом, не очень сильным, вроде бы северным. Он опустил пакет с пончиками на землю и взял у нее дротики. Дротики, конечно, были легонькие, да он давно уже знал, что они именно такие, потому что у них сердцевина высверлена. Такими в цель попасть попросту невозможно. Он набрал семнадцать очков, и она предложила ему в качестве приза игрушечного медвежонка – бледно-оранжевого, с пуговицами вместо глаз и пастью, вышитой черной ниткой. Вместо того чтобы отказаться, он поблагодарил ее и сунул игрушку за пазуху.