Ты плоть, ты кровь моя

– Мне вообще не следовало приходить.

– В следующий раз ты предварительно позвони, ладно? Так будет лучше.

– Во-во, – сказал Мартин, чуть растягивая слова. – Или пошли сообщение по электронной почте. Ты уже знаешь, как обращаться с электронной почтой?

Ни Мартин, ни Джоан не двинулись с места, пока Элдер шел через гостиную к выходу.

В конце короткой подъездной дорожки, возле кабриолета «ауди» Мартина Майлза, стоял древний «Ситроен-2 CV», рядом, прислонившись к нему спиной, стояла Кэтрин – целовалась с высоким молодым человеком в темно-синем спортивном костюме, обняв его одной рукой за шею.

Элдер покашлял и замедлил шаг.

– Шпионишь, папочка? – осведомилась Кэтрин, чуть отступив в сторону.

– Ну, не то чтобы…

– Пап, это Стюарт. Стюарт, это мой папа.

Они пожали друг другу руки.

– Стюарт меня иногда тренирует.

– Понятно.

– Ладно, мне надо ехать, – сказал Стюарт. У него был местный акцент, но не слишком заметный.

Заработал двигатель, и «ситроен» отъехал с обычным для него перестуком, как от работающей швейной машинки.

– Это у вас всерьез? – спросил Элдер, мотнув головой вслед уехавшей машине.

Кэтрин улыбнулась:

– С его стороны, кажется, всерьез.

– Тогда мне его жаль.

– Не жалей, – сказала Кэтрин. Потом спросила: – Ты ездил к маме?

– Да.

– Давно пора.

– Не думаю.

– Вы не поссорились?

– Ну, не совсем.

Кэтрин медленно покачала головой.

– Мартин там?

Элдер кивнул.

– Ну что же, хоть какое-то разнообразие…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Так, ничего.

– Кэт…

– Ничего. Ничего я не хочу этим сказать.

Вдоль противоположной стороны улицы медленно проехала машина с зажженным дальним светом. Вокруг постепенно сгущалась темнота, заполняя все пространство.

– Я заехал, чтобы сказать твоей матери, что некоторое время буду жить рядом, в городе, и помогать в расследовании дела об исчезновении этой девушки.

– Я знаю.

– Откуда?

– У нас в машине радио было включено. И мы слышали обзор новостей.

– Бог ты мой!

– Ты у нас знаменитым стал, папочка, надо признать. Или, скорее, печально знаменитым. – Улыбнувшись, она приподнялась и поцеловала его в щеку. – Я тебе позвоню.

– Непременно позвони.

Он обнял ее и отступил на шаг. Волосы ее после душа пахли свежестью и немного лимоном. Теперь он поедет к себе, и если Уилли Белл отсутствует, он почитает немного «Дэвида Копперфилда» и ляжет спать, чтобы завтра приняться за дело пораньше.

37

Они сидели возле маленького кафе на берегу реки. «Это в самом центре города, – сказала ему Пам Уилсон по телефону, – сверните на светофоре направо, и вы на месте. Там рядом есть парковка для машин, а напротив книжный магазин. Очень легко найти».

Уличное движение оказалось не таким уж напряженным, как ожидал Элдер, и он приехал раньше, но никого похожего на инспекторшу по делам условно-досрочно освобожденных ни в самом кафе, ни рядом с ним не увидел. Он подумал было, что в книжном магазине, где, кажется, торговали в основном остатками старых тиражей, ему удастся найти что-нибудь, что он будет читать после того, как в конце концов покончит с «Дэвидом Копперфилдом». Но через четверть часа копания на заваленных книгами витринах и битком набитых полках он вышел оттуда с пустыми руками; всякий раз, когда он брал очередную книгу и переворачивал ее, чтобы прочитать краткое содержание на задней обложке, или раскрывал наугад с целью попробовать на вкус первые несколько предложений, он возвращал книгу на место, так ничего и не решив.

Вернувшись на улицу, он тут же увидел ее на той стороне и узнал. Крупная женщина, волосы лежат неровно, в свободной линялой футболке, спортивных туфлях и джинсах. Она тоже заметила его, когда он переходил улицу, встала и протянула руку:

– Пам Уилсон.

– Фрэнк Элдер.

– Легко нашли?

– Без проблем.

Она смотрела прямо на него, не отводя глаз. На столике перед ней он увидел кружку кофе, какой-то замысловатый круассан, синюю одноразовую зажигалку и пачку сигарет.

– Официант сюда придет? – спросил Элдер, кивнув в сторону кафе. – Или как?

– Заказывать надо внутри, они потом принесут сюда.

Когда он, сделав заказ, вернулся, Пам курила сигарету и щурилась, глядя на поднимавшийся от нее дымок.

– Вы не против, если мы посидим прямо здесь?

– Нет, не против.

– Я всегда стараюсь воспользоваться хорошей погодой, когда есть возможность. И предаться своим обычным порокам. Хотя бы одному из них.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Элдер.

– Я? Да прекрасно.

– Но вы еще освобождены от работы?

– Несколько дней вполне заслуженного отдыха. – Она отложила сигарету и отломила кусочек круассана. – Вообще-то я на больничном.

– Вы, видимо, были в шоке…

– Вы так думаете?

– Он же вам ножом угрожал.

– Прижал острие к шее, сзади. – Она ткнула пальцем себе в шею под линией волос. – Не слишком сильно и не слишком твердо к тому же. Вероятно, он был не меньше испуган, чем я сама.

– Вы были напуганы тем, что он мог сделать?

Она глубоко затянулась.

– Я ведь знала, что он такое уже делал.

Официантка принесла Элдеру кофе, поставила на столик и ушла назад. Возле стены, отделявшей кафе от реки, сидела юная мамаша, ее ребенок спал в стоявшей рядом коляске. Позади Элдера медленно проезжали редкие машины.

– Вы считаете, что Доналд способен еще раз сделать такое?

Она довольно долго смотрела ему в глаза, потом наконец ответила:

– Да. Думаю, способен. В тот вечер, на стоянке, я была в этом совершенно уверена. – Она вдруг рассмеялась. – Глупо, не правда ли? Я умнее его, крупнее. Тяжелее, несомненно. Тренированнее. Я могла бы выбить у него нож, дать по морде, скрутить его наконец. А вместо этого сидела, как беспомощная жертва, и ждала, когда он меня зарежет.

– И тем не менее вы были за его досрочное освобождение.

Пам покачала головой:

– Это было не только мое решение. И если бы я хотела его оспорить, у меня не было бы никаких аргументов, чтобы подкрепить свое мнение. Когда мы с ним встречались, он все делал правильно, говорил все, что нужно, рассказывал все, что я хотела узнать, как он раскаивается, как понимает всю серьезность того, что натворил; ну да вы и сами знаете, как это бывает…

– И вы ему не поверили?

– Ну, не знаю… В том-то все и дело – я так и не поняла, верю я ему или нет. У меня просто возникло такое ощущение, я что-то печенкой чувствовала, вот и все.