Ты полюбишь
Шрифт:
— Например, какой цвет будет модным в следующем сезоне?
— Нет…У ее молодого человека, с которым она встречалась несколько месяцев и в которого, как она думала, уже влюбилась, была еще одна девушка. Он с ней также общался и, скорее всего, пудрил мозги. И если бы не случайная встреча в торговом центре, она бы не о чем и не подозревала. Вот такая грустная история.
— Ничего грустного. На самом деле я удивлен, что она не заметила этого раньше. У вас у женщин обычно чуйка на это.
— Она была в него влюблена. Это немного притупляет нашу интуицию. А почему ничего грустного? Ее обманули. Она
— Грустно бывает от осеннего дождя, а у нее была жизнь. Со своими ошибками и выводами. А вообще, ни один нормальный мужчина, встретив нормальную женщину не будет размениваться на других в свободное время. И любая женщина заметит, что ее мужчина не только ее. Не надо приплетать сюда влюбленность.
— Саша, — начала аккуратно Полина, — а что бы ты никогда не простил? Своей женщине?
— Полина, твои вопросы сейчас заставляют меня нервничать… Ты же… У тебя все хорошо?
— Да, вполне. Так что бы ты не простил?
— Ну раз тебе важно… Я бы никогда не простил предательства, Полина. Не понимаю, это странный разговор.
— Не бери в голову, говорю же, вчера мы с Оксаной много о чем разговаривали, — опять продолжила врать Полина.
— Ну ладно. Так мы идем в кино? Или устроим сеанс дома?
— Дома.
Они смотрели какую-то американскую романтическую комедию, со всеми известными актерами и заранее известным ванильным финалом. Саша не любит такие фильмы, но хотел сделать приятное Полине, видя ее непонятную ему загруженность. Только вот не учел, что мысли Полины сейчас далеко не здесь, а в том кафе, где в очередной раз Андрей просил ее предать любимого человека в обмен на сокрытие ее предательства.
В ту ночь они занимались любовью. А план действий Полины получил второй удар.
***
“20:10”
“20:11”
“20:12”
“20:13”
Полина смотрела на часы на своем телефоне и мысленно отсчитывала каждую минуту. Воскресный вечер перед рабочей неделей должен был быть уютным и теплым. Но с утра Саша решал какие-то очередные проблемы с поставками с китайцами и закрылся у себя в кабинете, а потом и вовсе уехал, а затем Полина никак не могла найти себе места, потому что то, что она решила в своей голове, было чистой воды безумием, так ей казалось. Она ходила из угла в угол, прокручивая слова Андрея.
И время, которое неумолимо движется вперед.
“ — Полина-малина, ты разрушила все мои планы, злостная разбойница, — улыбается Саша.
— Что? Я ничего не нарушала, ты сам в меня… врезался?
— Когда?
— Тогда, перед баром, помнишь? Так что с себя и спрашивай, — ответила Полина и пошла дальше чуть быстрее.
— Иногда я думаю, что ты ведьма. Ведь было все хорошо у меня, жизнь налажена. А тут на тебе, Саня, получай! Полина, стой!
— Хватит жаловаться, ты ведь рад, что меня встретил, правда, где-то в глубине души?
— Да, а еще в глубине души мне иногда хочется придушить тебя. Слегка так, — отвечает Саша и целует Полину.”
“ — Откуда у тебя машина? — спросил Саша.
— Андрей подарил на день рождения.
— Хм… На нормальную машину денег не хватило?
— Тебя моя машина не устраивает из-за того,
что она дешевле твоего мерседеса?— Нет. Ты ее сама выбирала?
— Я даже не знала, что он собирается мне ее подарить.
— Значит, точно жмот.
— Саша, перестань. Мне нравится моя машина.
— Чем же? Что это подарок от бывшего? Бережешь, как память?
— Ярский, какая муха тебя укусила?
— Никакая. Давай завтра пойдем в салон и купим тебе другую? Какую хочешь? Мерс? Бэху? Ауди?
— Мне нравится моя черепашка.
— Боже, еще и название ей дала. В общем, посмотри, что тебе нравится. Я не хочу, чтобы ты ездила на ней.
— А я хочу.
— Полина, к чертям собачьим ее разобью!”
“ — Ты знаешь, что у тебя маленький шрамик на лбу? Вот здесь, над бровью.
— А, это я с дерева упал. В детстве. Чуть швы не наложили.
— Все-таки ты рос настоящим мальчишкой. Драки, лазелки по деревьям…
— Мне казалось шрамы только украшают мужчину, — усмехнулся Саша. — А у тебя вот здесь на плече след от ветрянки.
— Что? Нет!
— Да! — и Саша слегка касаясь поцеловал плечо Полины, прямо там, где был маленький незаметный ее шрамик.”
Полина сидела на диване с закрытыми глазами и вспоминала те яркие моменты с Сашей, которые так и останутся в ее памяти. На часах десять вечера, когда ключ в замке провернулся, говоря о том, что ее Саша пришел домой. Сейчас он обнимет, нежно поцелует и пойдет в душ, чтобы освежиться и снять усталость. А потом они бы с Полиной занялись любовью. В душе. Или когда бы он вышел из ванной, на кровати. Или на кухне, пока греется ужин.
Но сейчас Полина заходит в Сашин кабинет, чтобы открыть его ежедневник, в котором указаны важные для нее данные. У нее есть около десяти минут. Пара минут уходит на то, чтобы открыть ящик стола, в котором лежит заветная книжка с темно-коричневой кожаной обложкой, еще несколько, чтобы пролистать до нужных страниц, еще минута, чтобы сфотографировать и убрать на место. И несколько секунд, чтобы отправить фотографии с данными на нужный номер и дождаться две зеленые галочки.
— Ты знаешь, Полина, — сказал Саша, как только вышел из душа, — я после вчерашнего нашего разговора еще думал. Ты спрашивала, что я никогда не прощу своей женщине?
— Ты сказал предательства.
— Да. А еще никогда не прощу, если она мне соврет. Я не говорю о каких-то бытовых мелочах. А о том, что может отразиться на наших с ней отношениях. Полина, — он подошел к ней, взял ее руки и положил к себе на плечи, — у нас же все будет хорошо, да?
На часах было 22:25, когда Полина поняла, какую ошибку она совершила.
Глава 36.
Саша никогда не понимал отца, который бывало сутками напролет работал. Ведь у них в семье уже было все, что нужно. Спрашивается, зачем дальше пропадать на работе в попытке заработать еще несколько миллионов? Но вот спустя несколько лет он сам возвращается домой, когда его любимая женщина уже спит. И теперь он задает уже себе тот же вопрос. Не хватает денег? Да нет, все, что можно пожелать можно и купить. Хочется удовлетворить свои амбиции? Тоже нет. Саша теперь знает, на что способен и что достиг. Сам. Тогда зачем он ввязывается в эту очередную авантюру с тендером? Наверно, потому что уже по-другому не может.