Ты против меня (You Against Me)

Карин убрала игру, дала Холли бумагу и фломастеры. Мать сделала четыре чашки чая и тосты с маслом, даже намазала их джемом и порезала на квадратики. А потом аккуратно поставила перед Карин тарелку.

– Давно уже не видела, чтобы ты ела, – сказала она. Та с наслаждением вздохнула и взяла кусочек тоста. Надо же, как все просто.

Карин выглядела намного счастливее, чем все эти дни. И Майки знал почему. Она считала, что теперь всегда будет так шоколадно, как сегодня. Что мать ей поможет.

Легко было поверить в это, сидя здесь и попивая чай с тостами. После прихода Джиллиан в понедельник мать взяла себя в руки, забрала Холли из школы, позвонила в соцслужбу и извинилась. А в понедельник вечером собрала их троих и пообещала никогда больше не пропадать вот так.

– Теперь все будет иначе, – сказала она.

И вот за четыре дня она сделала генеральную уборку в коридоре, гостиной и на кухне. Квартира теперь выглядела просторнее, светлее. В выходные мать планировала добраться до второго этажа. Майки знал, что будет дальше. Она начнет набивать мусорные пакеты старыми игрушками и одеждой; утратит чувство меры, выбрасывая вещи, которые еще нужны. Майки помнил, как таким образом в прошлом году пропала его джинсовая куртка, помнил, как Холли рыдала из-за коллекции футбольных карточек. Еще через неделю, если мамина энергия к тому времени не иссякнет, она возьмет местную газету и примется искать работу. Будет обводить кружочками вакансии и складывать газеты в кучу. Потом начнется нытье, что они ею не особенно интересуются, что в жизни с ней никогда ничего хорошего не случается. И тогда она решит немножко подбодрить себя, хотя бы дешевой бутылочкой красного вина из лавки Аджая через дорогу. «Всего один разок», – скажет она.

И снова-здорово. Сто раз уже это проходили.

– Ладно, мам, – сказал он, – давай перед уходом проведу небольшой тест. Утро понедельника. В дверь звонит соцработник, вся такая улыбается: мол, пришла помочь. Ты несколько дней убиралась, она заходит, довольно осматривает все вокруг. Первый вопрос: почему Холли так долго не ходила в школу?

– Не станет она меня об этом спрашивать.

– Может и спросить. Что ответишь?

– Скажу, что она болела.

– Чем?

– У нее была мигрень.

– У детей не бывает мигреней!

Мать сдвинула пепельницу на сантиметр влево и примостила зажигалку на край столика, словно выкладывая какой-то орнамент.

– Не бойся, я справлюсь. Говорю тебе: теперь все будет иначе.

– Скажи, что у нее была температура и кашель или неудержимая рвота. Но не мигрень. И не кури, когда они придут.

Он знал, как важны для матери ее перекуры, как они помогают ей успокоиться. И понимал, что слишком жесток.

– Да не волнуйся ты так, – сказала она. – Они же придут, чтобы помочь. Сяду у окна. Скажу, что никогда не курю, когда Холли дома.

– Покажи ей противопожарную сигнализацию, – посоветовала Холли, ткнув в потолок фломастером.

Майки проследил за ее взглядом. То, что мать уже несколько дней не пила и в квартире навела порядок, – это одно, но установить пожарную сигнализацию, которая к тому же работает, – вот это уже что-то новенькое.

– Удивлен? – улыбнулась мать.

Он не удержался и улыбнулся в ответ.

Она взглянула на часы:

– Иди отдыхай, Майки. Иди, ты и так уже достаточно помог.

Он проверил мобильник. Новых сообщений нет, но это ничего. Они же уже договорились. В полтретьего у Элли дома. Значит, выходить через несколько минут.

– Нравится рисунок? – спросила Холли и показала его всем. Она нарисовала Карин – на лугу, волосы развеваются на ветру. В руках у нее был воздушный змей в виде дракона и пылающий меч.

– Красиво, – сказала Карин.

Холли улыбнулась, аккуратно вырвала рисунок из альбома и положила на стол:

– Теперь нарисую, как ты идешь в школу.

– Только дракона не забудь, – усмехнулась Карин. – Он мне понадобится, если придется туда вернуться.

Майки отнес тарелки на кухню и заглянул в холодильник. Он был битком набит – соки, йогурты, сыр, молоко, чего там только не было. Мать купила даже бекон и сосиски.

Вернувшись в гостиную, он увидел их втроем на диване. Они сидели и смотрели передачу про альпиниста, который отморозил ногу и потом, после операции, принял горячую ванну, и у него отвалился палец. Он положил его на раковину, а жена нашла. Они хохотали, как ведьмы. Майки улыбнулся, и ему захотелось им что-нибудь оставить. Он положил на стол десять фунтов.

– Вот, – сказал он, – купите себе какое-нибудь кино и конфет.

Они взяли деньги с таким видом, будто он им миллион долларов вручил.

Ему почти не хотелось уезжать. Ведь это идеальный субботний вечер, как он его себе представляет; еще недавно сел бы рядом с ними на диван и остался.

– Ну, я пошел.

Мать отсалютовала ему чашкой чая:

– Повеселись на славу.

Двадцать два

Открыв дверь, Элли залилась краской – ну прямо до ушей. Майки при виде этого захотелось закружить ее в объятиях и поцеловать, но он решил потерпеть, пока они не отъедут подальше от дома.

– Готова? – спросил он. Она извиняюще улыбнулась:

– Нет еще. Не собрала еду с собой.

– Купим рыбу с картошкой. Она погрозила ему пальчиком:

– Какое же приключение без пикника? Заходи, я быстро.

– Давай лучше в машине подожду. Она покачала головой:

– Дома никого, не волнуйся. Она не оставила ему выбора.

Когда Элли закрыла дверь, он увидел тусклый синий свет, проникающий сквозь цветное стекло и растекающийся по полу. На стенах были картины, а еще скульптура на постаменте – мужчина и женщина стоят обнявшись. Майки коснулся ее пальцем, удивившись гладкости камня.

– Это не оригинал, – сказала Элли.

Он смущенно убрал руку.

– Копия. Естественно, копия! Ни у кого нет настоящего Родена.

Он кивнул, точно это само собой разумеется, мысленно проклиная себя за то, что не разбирается в искусстве.

Она провела его через гостиную – диван, стулья, стеклянный шкаф с семейными фотографиями (Элли в купальнике с кубками за плавание выглядела очень сексуально) – на кухню. Та была в глубине дома и оказалась намного меньше, чем он думал. На столе были разделочная доска, хлеб и самая разная еда для пикника. Задняя дверь была открыта, а за ней виднелся сад – тенистые зеленые просторы, снова поразившие его огромной лужайкой и деревьями.

На одеяле лежала собака и сонно помахивала хвостом. Она была старая, шерсть вокруг носа поседела. Хоть что-то знакомое. Как вести себя с собаками, он знал.

– Как его зовут?

– Стэн, только это девочка.

– Кусается?

– Только если ты печенье. Хочешь – погладь. На нее никто не обращает внимания.

Он знал, что девчонки любят парней, которые любят животных, а на этот раз ему даже притворяться не нужно. Он очень ласково, не спеша, погладил собаку. Та перевернулась пузом вверх и позволила ему себя потискать. Майки улыбнулся и на минуту даже забыл, где находится.