Ты – рядом, и все прекрасно… (сборник)
Шрифт:
«И не было встреч, а разлука…»
«Любовь проходит…»
«Я
«Забытая тетрадь. Истертые листы…»
«И опять казнит меня бессонница…»
«Как резко день пошел на убыль!..»
«Я зиму нашу нравную люблю…»
«На исходе сумрачного дня…»
«Есть время любить…»
Алексей Каплер – Юлии Друниной
Из переписки
Скучаю совсем не то, просто потрясен ужасно, что не могу тебе звонить в комнату когда угодно, отвык жить отдельно, не рассчитан вестибулярный аппарат, теряется равновесие.
Джанкой, поезд тридцать первый, вышедший Москвы двадцать четвертого декабря, вагон тринадцатый, место двадцать пятое. Пассажиру Друниной.
Доброе утро.
Совершил утром твою честь марш-бросок до Маяковской. Просто не могу налюбоваться, какой я хороший. Моя дорогая, как обидно, что не могу ничего необходимого сказать. Целую тебя по количеству километров, нас разделяющих. Подсчитай.
Моя родная, любимая, всегда знал, ты самая красивая, очаровательная на свете. Оказывается, что так в самом буквальном смысле. Целую.
Погулял с тобой по Киеву. Нам понравилось. Выезжаю в Москву на твое любимое заседание.
Моя родненькая, самая отвратительная, точнее, отвращающая от всех. Я ел на обед сбитые сливки – вот все грехи.
Моя веточка, ты не можешь себе даже представить, как я тебя жалею! Мы начнем совершенно новую жизнь, в которой будет не так, как раньше, – счастье вперемешку с плохим. Там будет только счастье, там будешь только ты как самая умная, самая любимая, самая незабываемая женщина. Мне придется побороть свою естественную возрастную и просто дурацкую вздорность, и я понимаю, что это не так легко. И тебе придется в чем-то быть наплевательнее на мои недостатки. Но главное, главное – я буду видеть тебя, как, например, сейчас, когда открывается дверь – и у меня тебе навстречу распахивается все: глаза, сердце, грудь, руки. Любимая моя, почему я так некрасиво пишу и нет таланта тебе написать все, как оно есть? Почему я не записал, как поют ляги в Коктебеле? Мне кажется, вот это и было бы мое тебе объяснение в любви! Как бы я хорошо квакал! Ах, как бы квакал на разные голоса и ритмы! Если только они осенью квакают, обязательно запишу. Очень хочется по временам поквакать самому, а тут еще будут профессионалы! И уж мы тебе споем. И позу я приму тоже – иначе никак нельзя. Представь себе человека, который сидит в кресле или стоит у рояля и квакает. А вот присесть на карачки – и все нормально. Жалею тебя ужасно! Ужасно! Какая ты незащитная, просто невозможно.
К несчастью, ничего не могу ни сказать, ни сделать, чтобы дошло до тебя. Конечно, я проклинаю эту глупость и, если бы мог вернуть время, послал бы всех на свете ко всем матерям и не вез постороннего человека из идиотской вежливости. Конечно!
И конечно, я дрянь человек и так много причинил тебе страданий, никогда не понимая в ту минуту, что какая-нибудь ерунда для тебя – совсем не как для обычного человека – жалит.
Как же так получается? Из мусорного дурака ты сделала меня просто дураком, что-то понявшим в жизни. Я неимоверно люблю тебя, и так в самую глубину всегда протыкает меня, когда я смотрю на тебя, и так я горжусь тобой, будто ты – мой ребенок и это я тебя родил такую. Что же, черт возьми, как же это совмещается с тем, что я обижаю, идиотски обижаю тебя? Не понимаю я. Ничего не могу – только просить тебя о пощаде. Неужели, неужели, неужели нельзя помочь?
Неужели ты – такая чуткая – не можешь понять, что я твой преданнейший, вернейший собака? Неужели? Как можно оторвать родное от родного?