Ты снова станешь моей

Я вскрикиваю и подаюсь к Демьяну ближе.

– Черт! – вырывается у меня. – Вот же…

Машина, которая его сбила, резко дает по тормозам.

– За рулем пенсионер, который и вызвал скорую. Чуть не получил сердечный приступ, его самого потом откачивали, - комментирует запись Демьян и начинает просмотр сначала.

– Что скажешь?

– Повезло, просто повезло, что Гордея отбросило ближе к обочине, а не к центру, - бормочу я.

– И это все?

– Я очень хорошо понимаю твоего брата. В плане…он не давал себе отчета, куда идет. Похоже, основные травмы он получил еще в первой аварии. И, мне очень жаль, Демьян. Я так хочу, чтобы он поскорее пришел в себя и поправился.

Демьян ставит на замедление и снова пересматривает видео, а потом опять и еще несколько раз. В моментах он ставит на паузу и подается ближе к монитору. Его особенно сильно беспокоят кадры того, как Гордей падает под колеса.

Запись не лучшего качества, да еще дождь. Я придвигаюсь ближе, практически вплотную к нему, чтобы тоже рассмотреть внимательнее, но не могу понять, что именно его заинтересовало.

Мимо проезжают еще какие-то машины. Но и только. Что?

– Ты слишком близко стоишь, - говорит вдруг Демьян.

Я вздрагиваю и отстраняюсь.

Демьян захлопывает крышку Макбука и поднимается с кресла.

– Ладно, - говорит он и вздыхает.

Закладывает руки в карманы и отходит к окну. Хмурится, о чем-то размышляет.

– Ты…вы…как вы поступите с тем пенсионером? – спрашиваю я, снова подходя к нему, но стараясь следить за дистанцией.

Демьян поворачивается и бросает на меня взгляд.

– И как нам с ним поступить? Твое решение?

– Мне кажется, он такая же жертва обстоятельств, как и Гордей. То есть…не слишком виноват.

– Думаю, ты хотела сказать, совсем не виноват. Как и твоя сестра, я полагаю? Ну же, давай, выступи уже с речью в ее защиту.

Демьян открывает окно и закуривает, я собираюсь с мыслями.

– На самом деле я думаю, что ее вина во всем этом есть, - произношу решительно и вздыхаю.
– В том плане…у меня в жизни была похожая ситуация. После того, как я получила очень болезненный удар от человека, которого сильно любила, я…вот также, как и Гордей…долго и бесцельно слонялась по улицам. Я плакала то и дело. Мне было настолько плохо и одиноко, что я и правда, мало что соображала в тот момент.

Демьян замирает без движения, но я продолжаю, сама не до конца веря, что все это ему вываливаю. Все, что хранила в себе и во что не планировала его посвящать.

– В общем, со мной тоже могло что-то произойти. Единственная разница…у меня было кое-что, ради чего мне приходилось проявлять осмотрительность и держаться подальше от дорог. Так что…я не могу сказать, что сестра не виновата. Но…спасибо, что не рассказал об этом своему отцу. И очень прошу…Если ты хочешь как-то ее наказать…не трогай. Накажи меня вместо нее.

Демьян поворачивает голову и смотрит на меня. Долго и внимательно, испытывающе. Непроницаемо. Ни одной эмоции я не могу считать по его лицу. И не понимаю, впервые не представляю, хотя бы отдаленно, о чем он думает. Не получается уловить ни единой его мысли.

Понял ли он, о чем идет речь? Что думает? Согласится ли не трогать Аришку?

– Она сглупила, - бормочу я.
– Гордей избил того парня, что за ней бегал, и тот пообещал, что засадит его в тюрьму. Она испугалась. За Гордея. А тот... выставил условие с замужеством. Еще и тетка слегка в больницу, якобы с инфарктом. Она поверила им всем...

Случаи, когда бы я краснела, можно пересчитать по пальцам. Но в данный момент мои щеки вспыхивают. Они пылают и горят так сильно. Я готова провалиться на месте и не знаю, куда себя деть.

Напряжение становится столь невыносимым, а нервы настолько расшатаны, что я срываюсь с места и попросту выбегаю из кабинета.

...

Демьян появляется внизу, когда я сижу в кресле и кормлю сына. Валентина Сергеевна в это время суетится где-то на кухне. Должно быть, готовит обед.

Он заходит, и прислоняется к стене. Скрещивает руки на груди, молча за нами наблюдает.

Я уже жалею, что так эмоционально высказалась, а потому стараюсь сделать вид, что этой вспышки и разговора между нами попросту не было. Не думаю, что первой начну диалог. Однако, эмоции пересиливают.

– Как там Гордей?
– спрашиваю я.
– Не звонили из больницы?

– Я им сам звонил только что. Пока без изменений. Поеду сейчас к нему.

– Пара часов у меня будет, благодаря Валентине Сергеевне. Я могу поехать с тобой, если хочешь. Только Игорька покормлю.

Слова срываются прежде, чем я успеваю оценить степень их целесообразности.

Демьян пожимает плечами, но не отказывается.

– Если хочешь, - произносит он после паузы.

– Хорошо, - киваю я, - я буду готова через десять минут.

...

Я сажусь на переднее пассажирское рядом с Демьяном. Он трогается с места, мы выезжаем и начинаем усиленно...молчать.

Напряжение повисает в воздухе, буквально пропитывает салон, но между тем ни он, ни я не говорим друг другу ни слова и не стараемся хоть как-то разрядить обстановку.

Молчаливость Демьяна объясняется просто, он слишком сильно волнуется за брата. Моя же...я переживаю за каждого из них троих, но боюсь новых откровений.

Пока мы едем он еще раз звонит в больницу и снова осведомляется о состоянии Гордея. Со своего места я слышу ответ, оно без изменений. На лбу Демьяна залегает глубокая морщина.

Мне кажется ему хочется поехать быстрее, но он косится на меня, и наоборот, сбрасывает скорость.

– Тот случай, о котором ты говорила, - вдруг произносит он.
– Когда это произошло?

– Неважно. Я...Изначально я не хотела рассказывать об этом.

– И все же? И это твое "кое-что"...Речь идет о беременности?

– Чуть больше года назад, - выпаливаю я на выдохе.
– И...да, ты правильно понял.

– Ясно, - произносит он и замолкает.

Каждый из нас снова рассматривает пейзажи за окном.

...

Подъезжаем к больнице.

Демьян паркуется, а потом помогает вылезти из машины мне, когда я, замешкавшись, не делаю этого сама.

– Так сильно любила?
– спрашивает он, загораживая проход.
– Поэтому ребенка решила сохранить?

Захват моей ладони становится жестче. Он буквально стискивает мою кисть в своих пальцах. И весь...очень сильно напряжен.