Ты станешь моим воздухом
Шрифт:
Машина припарковалась у двора уютного двухэтажного домика белого цвета. Дорожка от калитки до входной двери была проложена из камня. По обе стороны рослы кустовые розы абсолютно разных оттенков.
– Это разве не те растения, которые едят насекомых? – Есс показала на закрытый бутон зеленого цветка.
– Это разновидность розы, - пробубнил Лиам.
– Не надо так закатывать глаза, будто я должна была это знать.
– А ботанику в человеческих школах не проходят?
– Я не припомню, чтобы у нас был такой предмет, - Уотсон обратилась ко мне. – У нас же его не было?
– Ты кого спрашиваешь? –
– А теперь путаете розу с венериной, - фыркает Джойс, стуча в окно.
– Вене что?
– Это то растение, которое насекомых ест.
– Я сказала, что знаю о его существовании, а не названии.
– И на том спасибо, как говорится, - дверь открылась, а на пороге показался светловолосый мальчик лет 8. – Привет, Барни, - Лиам сел на корточки, улыбаясь хозяину. – Помнишь меня?
– Мамы нет дома, - отвечает тот.
– А когда она будет, не знаешь?
– Вы можете подождать ее внутри, - мальчик отошел в сторону. – Грета любезно напоит вас чаем.
Мы зашли в домик за Джойсом и внутри он абсолютно отличался от светлого внешнего вида.
– Знаешь сказку о Гензель и Гретель? – наклоняется ко мне подруга. – Мне сейчас эта ситуация ее напоминает, только наоборот. Типа, знаешь – дом такой безобидный снаружи, как сахарный в истории, а внутри ведьма людоедка сидит.
– Ты еще скажи, что нас в печь посадят.
– Если мы увидим ее на кухне – сразу валим, поняла? – мы оказались в просторной гостиной с коричневым кожаным диваном, куда уселись с Уотсон. Лиам пристроился слева, а Барни оккупировал кресло правее от нас. Спустя пару минут из кухни вышла девочка лет 10-12 с разносом. У нее были темные волнистые волосы и карие глаза. Она поставила на стол маленький чайник с чашками и тарелку овсяного печенья.
– А если это...
– шепотом начала Есс.
– Это просто черный чай с мятой, - перебила подругу девочка.
– Я так и думала.
– Или ты предпочитаешь кровь?
– Что, прости?
– Вампиры питаются только ею?
– Я не вампир.
– Надо же, - хмыкнула девчонка и села возле, как я поняла, брата. Вы бы видели перекошенное лицо Уотсон. Я еле сдерживала себя, чтобы не заржать.
– А ты, - теперь Грета обращалась ко мне, - знаешь, что обладаешь черной кровью?
– Мой отец Демон.
– Дело не только в этом, - девочка прошла к тумбочке, достав оттуда иглу. – Позволишь? Это не больно.
– Я бы не доверяла свою кровь ведьме, - бубнила рядом Есс. – Уж тем более, вдруг, эта иголка заговоренная.
– Давай, - отвечаю я, протягивая Грета указательный палец. Она моментально укалывает меня кончиком, и я вижу черную капельку крови. – Что это такое? – ошарашено спрашиваю, глядя на свою руку.
– Это из-за твоего шрама, - девочка тянется к моей брови. – То, что ты впустила в себя тогда, меняет тебя изнутри.
– Тааак, - нервно тянет Уотсон, - мне кажется, нам пора.
– Но вы только пришли, - на пороге гостиной показалась стройная молодая девушка.
– Руби! – Джойс встал с кресла, взяв у незнакомки пакеты.
– Рада встречи, Лиам.
– Прости, что без приглашения.
– Я знала, что у нас будут гости, - хозяйка дома прошла к детям, погладив тех по голове. – Грета, пойдите с
Барни в детскую – поиграйте.– Но эта девушка, - ее дочь посмотрела на меня.
– Это наша гостья. Будь вежливой и послушной, - дети неохотно направились к лестнице. – Прости, если они тебя напугали, - Руби тепло улыбнулась Есс. – А ты, Лиам, знаешь, что трогать чужое нельзя? В детстве не учили?
– Ты о чем?
– Об ожогах на руках.
Глава 20
– Мы как раз пришли об этом поговорить.
– Правда? – девушка взяла в руки чайник, наливая заварку.
– Ты же знаешь, что это такое.
– Между вами двумя что-то произошло? – Руби посмотрела на меня.
– Нет, ничего! – протараторила я. – Могло бы произойти…
– Такое бывает, когда кто-то метет на чужое.
– Я ни на что не метил! – возмутился Джойс. – Не знаю, как это произошло.
– Звучит смешно и по-детски, - девушка протянула мне салфетку. – Вытри кровь, не останавливается.
– Руби, перестань тянуть кота за…
– А ты имей терпение, Лиам. Суть ситуации в том, что твоя подруга запечатлена руной. По ожогам можно понять, что не твоей.
– Что значит «запечатлена руной»? – поинтересовалась Уотсон.
– Такое бывает редко. Это когда Охотники связывают свои души, закрепляя чувства рунами. Это знак того, что они теперь принадлежат друг другу. Когда запечатленный Охотник идет против воли души, ломая связь – страдает в первую очередь тот, кто позарился на чужое.
– Тоесть, Амелия связала руны с каким-то другим Охотником? – нахмурился пепельноволосый.
– Эти ожоги воздействия связи между ними. Ты не тот, с кем она должна быть. Поэтому душа тебя не принимает.
– Но как я могла запечатлеться?
– Ты, скорее всего, не поняла, что между тобой и тем Охотником образуется слияние.
– Но как оно произошло?
– Вы выбрали друг друга. Такое случается в момент необычайной чувственности и душевной близости. Это очень личный процесс, который остается между двумя. Это в прямом смысле слияние двух влюбленных. Их метка друг друга и доказательство чистоты любви, - в глазах всплыл момент, когда Дениэль пришел ко мне в комнату в день нападения Говарда. Его касания, наш поцелуй, сияние рун. – Стоит уточнить, что запечатление никогда не случается в момент природного слияния двух тел. Это другая связь.
– И что в таком случае делают?
– Амелия, запечатление очень редкое явление. Вообще, это доказательство сильной любви и привязанности на душевном уровне. В случае если это произошло, вы просто должны жить дальше – вдвоем. Связь рун никогда не образуется между Охотниками, если они не любят друг друга. Правильнее сказать – она получается только тогда, когда сошлись предназначенные. Вы пара и это ничего не изменит. Тут ошибки быть не может.
– А что делать с ожогами?
– Эта проблема уже может быть не только в Амелии, Лиам. Когда проходит запечатление, то это процесс слияния воедино. Ожоги это последствия того, что ломали связь. И если в первом случае это произошло, когда вы двое чуть не переломали запечатление, то в последующие разы на это может влиять и второй Охотник. Например, его отношение: ревность, обида, злость, агрессия. Когда его эмоции переходят грань оранжевой отметки, то их тяжело контролировать.