Ты теперь мой враг

— Я не хочу тебя слушать. И видеть тоже. Это понятно?

Его голос эхом звучит на повторе. Оно меня оглушает.

Нет, мне до сих пор это не понятно.

Я всё ещё в каком-то кошмаре, который меня медленно убивает. Близость Демида вызывает дрожь и совсем не от того, что он мне может причинить боль. Я до одурения боюсь его потерять, но уже ничего не могу сделать. Муж не оставляет ни единого шанса оправдаться. Впрочем, у него есть основания на это.

— Я не понимаю, как… — срывается с губ, но Демид отрезает безапелляционно:

— Мне неинтересно.

— Ты ведь даже не знаешь…

— И знать не хочу!

От бессилия закрываю глаза. Совсем по-глупому представляю, что Демид сейчас вдруг прикоснется к губам и прижмёт меня к себе. Мы вместе придумаем выход и решим, как быть дальше. Но этого не произойдёт.

Я бьюсь о стену. О толстый лёд.

Демид непробиваемый.

Про фото я пишу ещё утром, в мессенджере пересылаю, но ничего этим не добиваюсь. Фото даже не просмотрены, сообщения не прочитаны. Скорее всего, я попала в чёрный список. И не только в телефонной книге.

— Мне прислали фото, где ты… где ты не один… — говорю и снова получаю молчаливый упрёк.

Не знаю, на что надеюсь, просто использую все возможности объясниться. Но мои слова, словно теннисные мячи, так просто отлетают от него, как от стены.

— Знаешь, в чём между нами разница? — прищуривается Демид, и от его интонации замирает сердце. — Я тебе доверял, Лика. Мы должны были доверять друг другу, что бы ни случилось, — бросает он фразу пониженным тоном.

— Мы ничего не должны, — поправляю скорее на автомате, цитирую выдержку из лекций. — Это осознанный выбор, а не обязанность.

В ответ взгляд Демида становится ещё более мрачным.

Он достает из кармана телефон и открывает галерею. Листает фотографии перед моими глазами, комментирует, пока я прихожу в очередной шок.

— Мне тоже, представь, приходили фото, где ты с Глебом, Лика. Много фото за всё это время. Вот мой осознанный выбор. Посмотри, например, на эту.

Я закрываю глаза, останавливая слёзы, и снова распахиваю. Это фото сделано совсем недавно, я стою боком и улыбаюсь, Глеб улыбается мне в ответ. Мы тогда пересеклись прямо перед лекцией, недалеко от автомата с кофе, у него в этом же здании была встреча, да я в этот день просто поздоровалась, притормозив, и мимо прошла, совсем никакого кокетства, но на «удачном» кадре запечатлено, будто мы тут часа два любезничаем.

На некоторых фото явно видно, что мы с Глебом что-то живо обсуждаем. Вот прощаемся у его машины, потому что моя дальше, но выглядит так, будто я садиться к нему собираюсь. Это всё такой бред, что я тут же хочу возразить. Ведь и половина кадров не отражает сути, я ни разу не флиртовала с Глебом даже в шутку и придерживалась исключительно делового общения. Сдерживаю новую волну отчаяния. Не флиртовала, но в его постели проснулась. Мои объяснения просто бесполезны.

— Ты следил за мной? — произношу вместо всего того, что досадно врывается в голову.

— Нет, — ухмыляется он. — Не следил. У меня не было в этом потребности. А вот мой отец тебе не доверял, его человек, как выясняется, какое-то время за тобой приглядывал.

Становится так паршиво, что хоть сквозь землю провались, а упреки всё равно, попав в цель, так и останутся внутри. Они буду сводить меня с ума.

— И я с ним из-за тебя не раз расходился во взглядах, Лика, — продолжает Демид, добивая. — Но он, выходит, оказался прав.

Мотаю головой. Нет. Неправ. Это не так.

— Я не давил на тебя, даже не впутывал. Я просто тебе верил.

— Демид…

— Молчи, — прерывает снова, наклоняется, он меня уничтожает, размазывает. — Я не всё тебе рассказывал, и да, чёрт возьми, не всё и сейчас говорю… — он делает паузу. А потом окидывает таким взглядом, который я ещё долго не забуду. Полный ненависти, обиды, отчаяния и боли: — Но я никогда тебе не изменял. Ты можешь сказать то же самое?

Его вопрос рвёт меня на части, Демид словно стреляет контрольным, ставя точку.

Мои глаза наполняются слезами, я их глотаю, но мокрые дорожки всё появляются и появляются, катятся по щекам, они выжигают правдой.

Ответ один — не могу.

— Оформлением развода я займусь сам, с тобой свяжется юрист, — произносит сухо, отталкивается от стены и отходит. С этих пор он надевает маску, которую я буду не в силах пробить. Это не обида, это расплата.

Моя вина неоспорима. Полностью её признаю, мне нет прощения, потому что я грань перешагнула, а он нет. Я бестолково киваю и, после того, как Демид разворачивается и скрывается в кухне, выскакиваю за дверь.

А потом стою у подъезда, потому что просто не знаю, куда идти. Звоню Оксане, но вдруг оказывается, из города она сегодня всё же уехала. Ключи от машины в квартире, возвращаться за ними не хочу. Телефон в руках издаёт последний сигнал, оповещающий, что заряда нет, и садится. Теперь я даже такси вызвать не могу. И куда поеду, тоже не знаю.

Дождь отчаянно льётся, не прекращаясь, разбушевавшийся ветер нещадно бросает мне в лицо холодные капли, и я снова промокаю до нитки. Ближайшая гостиница чёрт знает где, и выходит, идти только пешком. Либо же удастся поймать машину. Но я просто бесцельно бреду по улице и, обнимая себя за плечи, понимаю, что вчера, когда я вот так же шла, всё было ещё не так плохо.

Проезжающих машин практически нет, слышу звук мотора, невольно оглядываюсь, а потом ухмыляюсь. И мотаю головой.