Ты только дай мне шанс, родная...

— Д-давай, — чуть заплетающимся языком произнес он и удивленно моргнул. Он слышал то, что говорил и чувствовал, как он это говорил, но он действительно не понимал, почему его язык, обычно такой ловкий и полезный, сейчас стал тяжелым, неповоротливым и каким-то ненужным. Словно он был лишним во рту. Не слушался его, и все тут!

Тем временем, пока Неджи пытался разобраться в своих ощущениях, Тен-Тен принесла карты, делая вид, что тоже немного пьяна, и имитируя шатающуюся походку. Она раздала карты. Неджи протянул руки, чтобы взять свои, и с наивным удивлением заметил, что у него почему-то десять пальцев на одной руке, а не пять, как положено. Он даже активировал на секунду бьякуган, чтобы убедиться, что это все гендзюцу какого-нибудь вражеского ниндзя, но пальцев по-прежнему оставалось ровно десять. Моргнув и помотав головой, отчего его волосы упали ему на лицо, он все-таки взял карты в руки. Правда получилось у него это только с третьей попытки. Где-то на задворках его сознания мелькнула мысль, что он оставит решение сей проблемы на потом, а сейчас он просто не будет обращать внимания на то, что у него десять пальцев. В конце концов, разве так уж плохо иметь десять пальцев на одной руке? Вот у того шиноби с проклятой печатью Орочимару, с которым он сражался, когда отправился с Наруто возвращать Саске, так вообще шесть рук и на каждой по пять… или все-таки десять? …пальцев.

Первую партию он умудрился выиграть с плавающим где-то в пьяном тумане сознанием. Все-таки он был шиноби, а их учат защищать свое сознание от гендзюцу. Правда, то саке, которое он пил, было похлеще всякого гендзюцу, даже такого мощного, как у Куренай-сенсей. Вторую он с треском продул. Правда он продул бы даже в трезвом состоянии, ибо если Шикамару славился своим великолепным умением играть в сеги, то озорная плутовка Тен-Тен славилась тем, что умела хорошо играть в карты. Хотя об этом мало кто знал, но те, кто знали, никогда бы не сели играть с ней в карты в пьяном состоянии. Но Неджи этого не знал…

Закончив играть третью партию, Тен-Тен справедливо решила, что Неджи уже «разогрелся» и невинно произнесла:

— Неджи, так играть не интересно.

— Нэ? – пробормотал Неджи, глядя на нее абсолютно в стельку ничего не выражающим пьяным взглядом пьяного человека, который не осознает, где находится и чем занимается в данный момент.

— Давай поставим что-нибудь на кон? – предложила Тен-Тен.

— Пш… что?

— Нууу… например, что-нибудь интригующее и интересное?

— Уммм?

— Давай сделаем так, если ты опять проиграешь, то будешь пять раз квакать, изображая из себя лягушку?

Неджи был еще не настолько пьян, чтобы потерять чувство собственного достоинства, которого у него было хоть отбавляй.

— Только… только если ты буделеп… будешь избр… изображать из себя курицу, — пробормотал Неджи заплетающимся языком. У него складывалось такое впечатление, словно он пытался языком во рту камни воротить.

Тен-Тен рассмеялась.

— А что, ты боишься, что опять проиграешь? – вызывающе спросила она. – Тебе что, слабо?

Неджи посмотрел на нее с неприязнью. Такого открытого вызова он уже определенно проигнорировать не мог.

— Ладно! – буркнул он. – Раздавай.

Девушка улыбнулась и кивнула. Ее ловкие пальчики молниеносно раскидали карты, и она сделала очередной свой умный ход. Прошло всего две минуты, и Неджи с ужасом осознал, что опять проиграл этой маленькой плутовке.

— Ну… пришла пора выполнять обещания.

— Не буду, — категорично отрезал Неджи, скрестив руки на груди.

— Неджи? – Тен насмешливо вскинула бровь. – Ты дал слово.

— Не буду, — упрямо повторил обладатель бьякугана, словно маленький капризный ребенок, которого заставляют съесть невкусную кашу.

— Ах, так ты не собираешься выполнять свои обещания?

— Я всегда выполняю свои обещания! – рявкнул Неджи так, что Тен аж подскочила.

— Тогда садись на корточки и квакай, — резонно предложила она.

Бледные щеки Неджи покрылись краской, и он гневно уставился на нее.

— Только через мой труп, — отрезал он. – По-твоему квакать лягушкой это интригующее и интересное занятие?

— Тогда выполни что-нибудь другое!

Он чуть расслабился и подозрительно спросил:

— Что?

Тен-Тен затаила дыхание. Ну, либо сейчас, либо никогда!

— Когда мы вернемся, ты поцелуешь Ино Яманако. Это будет и интригующе и интересно!

Неджи взглянул на нее, как на умалишенную и едва сдержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. Ино Яманако? Да ни за что в жизни! Эту пустоголовую балаболку? Он лучше снова испытает на себе действие того афродизиака, чем сделает это.

— Нет. Ее я целовать не буду.

— Тогда кого? – стараясь скрыть хитрые нотки в голосе, спросила с невинным видом Тен.

— Никого.

— Лягуууушка! – напомнила она весело.

Неджи посмотрел на нее с раздражением и резко встал с пола. И зря, голова тут же немилосердно закружилась, а в глазах помутнело. Теперь перед ним сидело целых три Тен-Тен, и Неджи подумал, что начинает сходить с ума. Для того, кто никогда не испытывал на себе действие саке, он еще неплохо держался, но загвоздка была в том, что он-то этого не знал.

— Мне обязательно надо с кем-то целоваться? – вымученно спросил он.

— Да, и причем по-настоящему!

— Что значит «по-настоящему»? – прищурился Неджи.

Тен-Тен покраснела.

— Ну это значит… взасос! – выпалила она.

Неджи хмыкнул.

— Взасос? – переспросил он с пьяной развязной усмешкой.

Тен кивнула.

— Ладно. Я поцелую ту симпатичную трактирщицу, что подавала нам завтрак в закусочной.

— Не-а, ты должен поцеловать кого-нибудь из нашей деревни!

— Кого? – буркнул Неджи, донельзя раздраженный ее упрямством.

— Ну… Ино ты отказываешься целовать… Сакуру целовать нельзя, а не то Какаши-сенсей вернется со своей миссии и голову тебе оторвет чидори… Остается только… Хината!

Глаза Неджи расширились.

— Что? – прошептал он.

— Ну Хината. Ты что, так пьян, что забыл, кто такая Хината? – невинно спросила Тен.

Он ошеломленно покачал головой.

— Я не… не… могу.

— Почему это? – Тен-Тен нахмурилась. – Все ты можешь!

— Она – моя сестра, — пробормотал Неджи смущенно и сам же себя ненавидел за лицемерие. Ну да, какая же она ему сестра после того, что произошло в ту ночь?

Тен только фыркнула.

— Ну и что? Не родная же! Все, Неджи, ты дал слово! Ты обязан ее поцеловать! И если ты этого не сделаешь, я узнаю! Обязательно узнаю! И тогда ты пожалеешь, я придумаю что-нибудь похуже невинного поцелуя!

«Невинного поцелуя.»

Перед глазами Неджи как наяву всплыл образ Хинаты. Ее соблазнительный маленький ротик, смахивающий на аппетитную вишенку, большие глаза с доверчивым детским взглядом, маленький симпатичный носик, длинные густые иссиня-черные ресницы… Низ живота налился жаром. Неджи глубоко вдохнул и постарался успокоиться. Сосредоточиться на невыполнимом мешал еще и пьяный туман в голове. Снова на поверхность сознания всплыла та картинка: Хината сидит перед ним на полу, ее глаза широко раскрыты, соблазнительный ротик так и манит поцеловать, длинные волосы разметались по обнаженным плечам, ночная рубашка почти ничего не скрывает и он может видеть ее небольшую упругую грудь, просвечивающую сквозь ткань…