Ты только мой...

В тот же миг сильные мужские руки подхватили ее, не дав упасть. С лихорадочно бьющимся сердцем она вцепилась в широкие мускулистые плечи и уставилась прямо в ледяные синие глаза Брэда.

– Вы что, с ума сошли? – произнес он тоном взрослого, распекающего ребенка. – На расшатанные стулья не залезают, леди, на них даже не сидят! Их просто выбрасывают или отдают в починку.

– Мне… мне нужно было достать кое-что с верхней полки. И…

– И вы воспользовались первым же дурацким способом, который пришел вам в голову!

– Ну, знаете, я бы никогда не упала, если бы вы не ворвались сюда так неожиданно.

– Вам чертовски повезло, что я ворвался сюда. Иначе вы бы сломали, вероятно, свою дурацкую шею!

– Не говорите глупостей! Вы сами виноваты, что я… я…

И тут же Изабелла почувствовала, как Брэд держит ее на весу. Он поймал ее в раскинутые руки, и теперь ее грудь была почти на уровне его лица, а живот упирался в его мускулистую грудь.

Она жадно глотнула воздуха, потом откашлялась.

– Отпустите меня!

– Разумеется, двух дипломов недостаточно, чтобы понимать, что человеческие существа не могут лазать как обезьяны!

– Вы слышите меня, мистер Джонсон! Пожалуйста, отпустите меня.

Но Брэд не спешил расстаться с такой приятной ношей. Она была легче, чем он думал, и гораздо мягче, нежней. Когда он поцеловал ее вчера, между ними было слишком много слоев твида. Сейчас же, благодаря ее задранной юбке и короткому джемперу, он мог почувствовать прохладную и гладкую женскую кожу.

– Неудивительно, что вы не можете справиться с этой работой, – сказал он сурово.

– Черт вас побери, – рассердилась Изабелла, вырываясь из объятий Брэда. – Вы самый… самый…

Но злые слова застряли у нее в горле. Чем сильнее она вырывалась, тем крепче сжимал он ее в своих объятиях, и объятия эти ощущались ею с каким-то странным удовольствием, не совместимым с явной неприязнью к нему.

Краска проступила на лице Изабеллы и начала быстро заливать ее разгоряченные щеки.

– Пустите же меня!

Глаза Брэда встретились с ее глазами. Она видела, что его забавляет неудобное положение, в которое она попала, и он не спешит изменить его. Губы его расплылись в насмешливой улыбке.

– В чем дело, дорогая? Вас огорчает, когда вам напоминают, что между мужчинами и женщинами есть разница?

Изабелла покраснела еще гуще.

– Нет.

Он тихо рассмеялся.

– Что значит «нет»? Вас это не огорчает? Или нет разницы?

– Огорчает, поскольку вы считаете, будто женщины не могут справиться с вашей работой…

– Это не мое воображение, это факт. – Его улыбка стала еще шире. – Но это не то различие, которое я имел в виду.

– Если вы джентльмен, мистер Джонсон, вы отпустите меня.

Взгляд Брэда скользнул по ее губам. Они выглядели мягкими и слегка припухшими, как если бы он только что поцеловал ее. А что она сделает, если он и в самом деле…

– Брэд, – сказал он голосом, слегка охрипшим. – Зовите меня просто Брэд.

– Пожалуйста, отпустите меня… Брэд.

Он не сделал никакого движения, а ее сердце уже бешено забилось. Что, если он откажется отпустить ее? Что, если он наклонит сейчас голову и прильнет губами к ее губам? Ей показалось вдруг, будто она на вершине какой-то высокой лестницы, и эта лестница опасно раскачивается под ней.

Но он этого не сделал. Он просто небрежно опустил ее на пол, словно она была лишним грузом, и, скрестив руки на груди, уставился на нее.

– А где же спасибо? – произнес он.

Изабелла схватила свой жакет и торопливо сунула руки в рукава.

– Спасибо, – сказала она холодно. – Без вас я и впрямь могла сломать себе шею. – Она поправила юбку и пригладила волосы. Потом придвинула к столу свой стул. – Но на мое счастье, вы появились вовремя!

– И на мое, – сказал он насмешливо. – Ведь сломанная шея привела бы вас в больницу. А это растущие страховые счета для «Джонсон энтерпрайзис». Если допустить, конечно, что вам выплатили бы страховку.

Изабелла вспыхнула.

– Разумеется, мне выплатили бы страховку! – ответила она, надменно вскинув подбородок. – А теперь скажите, что вам нужно?

Брэд рассмеялся. Он пододвинул к себе расшатанный стул, стоявший напротив ее стола, и небрежно оседлал его.

– Очень просто. Мне нужна моя компания.

Изабелла села, положив руки на стол, и взглянула на него с неподдельным интересом.

– Какая компания? – вежливо осведомилась она.

– Вы знаете, о чем я говорю, – ответил он. – О «Найт ойл».

– Я думала, мы уже уладили все вчера.

– Не совсем. – Он подождал, растягивая время. – Я разговаривал вечером с моим адвокатом.

Изабелла подняла руку к волосам. Интересно, подумал Брэд, это нервный жест или просто привычка приглаживать свою медную гриву?

Его глаза сузились. Когда он вошел в кабинет и увидел ее балансирующей на расшатанном стуле, разум подсказывал ему, что это должна быть та самая Изабелла Найт, которую он видел вчера, кто же еще это мог быть? Но в ту секунду, когда он подхватил ее, предотвращая падение, он невольно засомневался в этом. Могла ли Изабелла Найт иметь такие длинные ноги? Такие мягкие округлые бедра? Могли ли у нее быть груди, которые запросто могли бы заполнить сложенные чашечкой мужские ладони?

Удивительно, подумал он, какой спокойной она выглядит, сидя за письменным столом в этой неженской роли.

– О чем вы думаете, мистер Джонсон?

Брэд откашлялся.

– Не уверен, что вам это будет интересно, мисс Найт.

– Вы правы. Если вы соображаете, как выдворить меня из этого кабинета, то лишь напрасно напрягаете мозги.

– Мой адвокат говорит совсем другое, Изабелла.

Она оцепенела.

– Как вы меня назвали?

– Изабелла. Это ведь ваше имя, не так ли?

– Да, но…

Но что? Почему звук собственного имени должен так удивлять ее? Может, потому, что уже долгое время никто не называл ее так?

Но и она не могла позволить никому называть себя мисс Найт. Это создало бы искусственный барьер, а это было явной помехой в общении. Любая книга по психологии лидерства утверждала это. В конце концов одна добрая душа начала звать ее И. Н. Это прозвище и приклеилось. Нэнси тоже привыкла к нему, и наконец даже сама Изабелла начала думать о себе так. А сейчас, слыша свое имя из уст Брэда…