Ты – в игре! и другие ужасные истории
Шрифт:
– Давно этим занимаетесь? – грозно спросил Митрофан Ильич и ткнул указательным пальцем Никиту в лоб. Тот едва удержался на ногах.
– Ч-чем?
– Только не надо сказывать, что знать не знаешь, в чем дело!
– Да не зомби мы! То есть упыри, по-вашему! Сами же убедились только что! – проворковала Рита, стараясь изобразить на своем лице одну из своих 17-ти очаровательных улыбок. Стоять в этих дурацких туфлях было невыносимо, а потому вместо очаровательной улыбки получился жуткий оскал. Дунька вздрогнула и перекрестилась. Рита отработанным движением повела плечиком.
– Ты мне
– Ой, вас не спросила, что мне носить, – теперь уже чуть ли не басом сказала Рита, согнув в колене одну ногу и вцепившись в Никитино плечо, чтобы удержать равновесие. – Вы думаете, что если вы в игре, то вам все можно?!
– О чем это она? – растерянно спросил Митрофан Ильич, взглянув вопросительно на Дуняшку. – Игра какая-то…
– Не знаю, батюшка… – Дуняшка переводила сердитый взгляд с Риты на Никиту и обратно.
Никита что было силы наступил на туфельку Риты. Чего это она себя так ведет?
– Ой-ой-ой! – закричала Семикотова. – Че творишь-то? Я и так еле стою – видишь, на одной ноге, а тут еще ты!
Внимание Митрофана Ильича опять переключилось на футболку Никиты.
– Рубаха странная. Впервые такую вижу. Как называется?
– Футболка.
– Футболка… Это что, в ней в футбол играть можно? – расхохотался Митрофан Ильич. Потом посветил свечой на джинсы. Попробовал на ощупь.
– И штаны тоже… хм… и покрой, и материя – не встречал я таких.
Рита громко хихикнула – вот ведь темнота!
– Это джинсы, – пояснил Никита, зыркнув в сторону Риты.
– И слова-то ненашенские… – отметил Митрофан Ильич и покачал головой. – Не слышал доселе. Да кто вы такие-то?
– Митрофанушка, в чем дело? – донесся сверху мелодичный женский голос. – Почему не спите? Кто это?
Потом донесся еще один, детский:
– Папенька, что случилось?
Никита поднял голову – вниз, по лестнице, спускались два неровных огонька.
– Настена, иди сюда скорей! – закричал Митрофан Ильич. – Тут такое творится! – И сразу же тон изменился: – Матренушка, тебе, пожалуй, не стоит спускаться.
– Ну как же! – ответил женский голос. – Интересно же взглянуть, что там такое. Шумно, спать не даете.
Голос у нее был негромкий, мелодичный, похожий на журчание ручейка.
– Ты только не волнуйся, Матренушка, не надо тебе волноваться! Врач запретил!
– Не торопитесь, Матрена Ивановна, – сказала Дунька.
Рита почувствовала аромат дорогих духов – примерно такие же привозила из Парижа мать.
– Все нормально, – сказала Матрена Ивановна, приближаясь к Митрофану Ильичу. – Только что ж в вестибюле-то стоять, пойдемте в большую гостиную, что ли…
– Идемте! – воскликнул Митрофан Ильич, давая знак, чтобы все следовали за ним.
Глава 4
«Да что тут происходит? – размышлял Никита. – То упыри, то убытки какие-то! Не огурцы же он имеет в виду! – В душе внезапно забрезжила надежда. – А может, это переодетые артисты из краевого театра? Тогда все понятно. Но почему обстановка другая, электричества нет…
Конечно, и артисты могут со свечками бегать, но тут, кажется, на самом деле нет электричества. Тогда вообще все непонятно!»За окном сверкнула молния, на мгновение осветив большую гостиную. Никита успел увидеть кресло, диван и висевшие на стенах картины. Озверевший вдруг ветер с шумом распахнул окно и надул из тюлевой занавески огромный белый пузырь. В зал ворвался поток свежего воздуха. Митрофан Ильич прикрыл свечу рукой, чтобы та не погасла.
– Дунька, что стоишь столбом? – закричал он. – Живо закрой окно да вытри воду! Поди, на пол натекло! Все тебе надо указывать! Головы своей, что ли, нету?
– Так кто это? – спросила Матрена Ивановна, переводя взгляд с Никиты на Риту.
– Да вот, думал, что упыри, оказалось, ошибся, – сказал Митрофан Ильич. – Но злоумышленники – это точно! Из-за них все несчастья! Как ты, Матренушка? Может, все-таки пойдешь к себе? Поди, устала?
– Пожалуй, Митрофан. – Она приложила руку ко лбу. – Голова что-то кружится…
– Настена, проводи маму.
– Нет-нет, я сама.
Настена, тоже со свечкой в руках, разглядывала вампира Кешу.
– А он хорошенький, – сказала она.
Никита узнал в ней девочку в голубом платье, которую видел на фотографии дважды: первый раз в беседке, со спины, второй – когда фотографировал Клюшкина в гадальне. Лицо Настены напоминало мордочку озлобленной зверушки – то ли крыски, то ли хорька. Росточком она была небольшая, и Рита возвышалась над всеми, как телевизионная вышка.
– А почему ты решил, папенька, что все зло от них?
– Ну а от кого же? Ты посмотри, Настюша, на улице ливень весь день – а на них ни капелюшечки! Нечисто все это!
– А откуда, папенька, они взялись?
– Откуда-откуда – оттуда! – Митрофан Ильич показал указательным пальцем вниз и начал рассказывать, как они с Дунькой услышали в подвале звон падающих ведер и побежали. – Ну вот, спустились, а там – эти! Стало быть, живут они там, понимаешь? Или же…
– Как это? Подвал же на замок закрыт!
– Ну вот в этом-то вся бесовщина и есть.
– Папенька, папенька, – перебила его Настена, – а у этого за спиной что-то топорщится! – закричала она, показывая на Никиту и отскакивая в сторону. – Вдруг топор?
– Что у тебя за спиной? Показывай!
– Да это же книга! – воскликнул Никита, вытаскивая из-за пояса джинсов раритетное издание.
– А ну, дай! – Митрофан Ильич выхватил книгу и уставился на нее. Глаза его округлились.
– С ума сойти! Где ты ее взял?
– Как где… в библиотеке!
– В какой библиотеке? Когда ты успел ее украсть?
– Не крал я ничего…
– Как не крал? Вот, смотри, – он перелистал страницы. – Из личной библиотеки М. И. Хохрякова! Когда ты украл эту книгу?
– Не крал я! – с отчаянием ответил Никита. – Мне Аделаида Павловна дала!
– Какая еще Аделаида Павловна? Где она дала?
– Ну, экскурсовод наш по подвалу. В подвале и дала.
– Экскурсии по какому-то подвалу. Что за чушь?!
– Да нет, не чушь, – горячо перебил Митрофана Ильича Никита. – Праздник же! «Ночь в библиотеке»! А там – подвал! Ну вот там и проходила экскурсия!