Ты вернешься

– Финарато Инголдо! Тебя призывают Валар. С тобой хотят говорить.

Финарато поднял голову, затем быстро вскочил на ноги.

– Какие-то новости об Ондхон?!

– Тебя ждут в Кольце Судьбы!
– Эонвэ привел с собой двух коней Оромэ, и через несколько минут братья стояли перед Валар.

– Финарато Инголдо!
– произнес Манвэ, - после того, что произошло с Феанором, мы не можем допустить даже тени раздора в Амане. Скажи, ты действительно винишь нас в том, что случилось с Ойорандель?

Финарато понял, что ничего нового об Ондхон по-прежнему неизвестно и уронил голову на грудь.

– Я никого не виню, кроме себя, - сказал он еле слышно, - Это я высказал ей глупые и эгоистичные мысли, и она исполнила мое желание ценой жизни...

– Ты глубоко неправ. Ойорандель задумала это дело задолго до вашего разговора, толчком ей послужило какое-то необъяснимое видение. Даже нас сумела она убедить, что это ее предназначение, и с нею не случится ничего плохого. А когда мы поняли, что происходит, было уже поздно ее останавливать. К тому же, Ойорандель не умерла, а исчезла. И, если ее нет в Арде, это не значит, что нет нигде. Мы не знаем, что случилось, быть может, в последний миг ее забрал Эру. Я не раз задавал вопрос Единому, но ответа не получал. Но не надо терять надежду! Если открывание Источника Животворящего Пламени действительно было волей Илуватара, он предусмотрел для Ондхон путь к спасению. Настанет день, когда она вернется!

– Хотелось бы верить, но если она спаслась, почему не вернулась до сих пор? Двести лет прошло! Суждено ли ей возвратиться?.. Владыки! Разрешите мне вернуться в Мандос и подождать Ойорандель там.

Прижав руку к губам, Айканаро едва сдержал крик отчаяния.

– Финарато Инголдо, ты не имеешь права поступить так со своими родными. Они только что обрели тебя и теперь вновь потеряют? А как ты в этом случае поступишь с Ондхон? Неужели все, что она сделала, было зря?

– Но я не смогу так жить, просто не смогу! Эта боль не даст мне дышать.

– Подожди немного, не теряй надежду. Она вернется. Есть пророчество, что Ойорандель суждено принести в мир дитя необыкновенной силы. Но отцом ребенка суждено стать ее мужу.

– И пусть!
– радостно улыбнулся Финарато. Слова Манвэ о пророчестве вернули ему надежду.
– Я ведь уже говорил не раз, что нас связывает не супружеская любовь, а совсем другое, более высокое чувство. Пусть у Рани родится дочь, у нас с Амариэ - сын, это ничего не убавит от нашей любви. Лишь бы она вернулась!!!

– Отправляйся домой, Финарато и будь терпеливым. Обещаем тебе, что не оставим попыток разузнать что-либо о твоей подруге.

* * *

Финарато утаил от родителей, что знает об исчезновении Ондхон. Больше он не заговаривал о ней ни с кем, никто не знал, что в его душе живет скрытая боль. Внешне Финарато казался спокойным и счастливым, все так же посвящал себя любимым занятиям и все так же отказывался думать о каких-либо переменах в своей жизни. Отец не переставал говорить о женитьбе, даже мягко упрекал сына:

– Амариэ столько веков ждала твоего возвращения из Эндора. И вот ты вернулся, но вновь заставляешь свою невесту ждать. Так нельзя, мой мальчик, это нечестно по отношению к ней, да и перед родственниками неудобно!

– Отец, пойми меня, я не могу решиться на такой ответственный шаг, не обретя душевного равновесия. Женитьба и рождение ребенка требует полной отдачи всех душевных сил, я еще не чувствую внутренней готовности к этому. Отец, не торопи меня, как только я пойму, что готов, сразу же объявим о помолвке.

Годы шли, бежали, летели, но Ондхон не возвращалась. Порой Финарато забывался, увлекшись какой-нибудь сложной работой. Но, бывало, тоска вдруг захлестывала с головой, тогда он в одиночку уходил в леса или в море, чтобы на свободе предаться воспоминаниям. Годы беззаботной юности, озаренные благим светом Древ, проносились перед мысленным взором. Но чаще он вспоминал первые века жизни в Среднеземье, когда принцы Нолдор возводили дивные города и украшали свои владения. Ондхон тогда часто наведывалась к нему, хотя никогда не задерживалась надолго. Но он, занятый строительством, не успевал соскучиться. Когда Ойорандель появлялась, Финарато с гордостью показывал ей созданное, делился своими грандиозными планами будущих творений... Где теперь все это! Города и крепости разрушены, Великое море скрыло раны истерзанной и оскверненной земли. Но где найти исцеление истерзанной душе? Финарато казалось, будто какая-то его часть так и не вернулась из Среднеземья. Наверное, все Нолдор-изгнанники чувствовали нечто подобное, но они не говорили об этом друг с другом, раны еще болели. Только с Ондхон Финарато мог бы поделиться своей болью, она поняла бы. Ойорандель всегда умела находить слова, способные успокоить Финарато, развеять любые сомнения. Но ее нет, нет, НЕТ!!! Сколько уже времени прошло, но так ничего и не прояснилось. И Финарато вновь и вновь бросал в пространство Зов, отчаянный крик, переполненный болью и тоской. Ответом было молчание...

Финарато частенько бывал в мастерских мужа Ондхон, надеясь, что ему открыто больше о судьбе жены. Но тот знал не больше других, да и не стремился узнать. Услышав пророчество Мандоса, что ему суждено стать отцом, Онткоа готов был ждать сколько угодно, чтобы обрести это счастье. Он не понимал метаний своего ученика и старался убедить Финарато, что Ондхон непременно вернется, раз так суждено. Легче от таких разговоров Финарато не становилось, и он продолжал мучиться в одиночку.

Тяжелее всего ему было во время праздников, в дни всеобщей радости и веселья. Веселиться совсем не хотелось, а приходилось изображать радость, чтобы не огорчать родителей, и это очень тяготило Финарато. Незадолго до Венца Лета, отец позвал сыновей и попросил их подготовиться к грандиозному празднеству. Сообщил, что пригласил всех знакомых и друзей, в том числе многих Ванияр, среди которых будет Амариэ и ее родня. При этих словах Арафинвэ с намеком взглянул на старшего сына. Сердце Финарато болезненно сжалось, но он нашел в себе силы, не дрогнув лицом, пообещать отцу, что радушно примет гостей. Оставшись наедине с Айканаро, Финарато говорил, сжимая голову ладонями:

– Отец не понимает, что мучает меня своей настойчивостью. Ну, не могу я беззаботно веселиться, не могу жить, как ни в чем не бывало, пока не прояснится что-нибудь о НЕЙ! Отец настаивает, чтобы я женился, надеется, что заботы о семье отвлекут меня от тягостных мыслей. Но для меня это невозможно сейчас. Вводить в мир дитя нужно в состоянии полного душевного равновесия, покоя и радостного ожидания, посвятить этому важнейшему делу все свои силы. А в моей душе живет мучительная тревога и боль. Это чувство не отпускает меня ни на миг, ну что я могу сейчас дать ребенку?! А еще этот праздник! Когда все вокруг веселятся и от меня ждут того же, мне вдвойне тяжело. Не знаю, как я выдержу...

– Инголдо, я постараюсь прикрыть тебя, отвлечь на себя внимание гостей. Нужно еще братьев подговорить и Турукано тоже. Будем "вызывать огонь на себя", - пообещал Айканаро и обнял брата за плечи. Финарато благодарно наклонил голову.

Наступил Венец Лета. Залы королевского дворца были разукрашены со всей возможной роскошью. Гирлянды живых цветов наполняли воздух дивным ароматом, от сияния алмазов все искрилось вокруг. Приглашенные собирались. Братья пытались выполнить свое обещание, но Арафинвэ не отпускал от себя старшего сына, делая его центром внимания гостей. Наконец, встречи закончились, и Турукано сумел похитить своего друга и увести его подальше. Они устроились в уголке, взяв по бокалу мирувора. Турукано рассказывал:

– Представляешь, среди Нолдор прошел такой слух, что сыновья Феанора тоже будут выпущены из Мандоса, но случится это еще не скоро. Выйти они смогут только посредством второго рождения, а родителями предначертано стать знаешь кому? Нашим детям! Внукам Нолофинвэ и Арафинвэ предстоит выпустить в мир сыновей Феанора! Это Валар придумали такой способ искоренения давней вражды. Эленвэ и мне предстоит родить сына, к Финдекано вернется его Эрейнион, а так же родится еще наследник, у твоих братьев тоже будут сыновья, и всем им предназначено стать отцами бывших детей Феанора. Это просто потрясающе! Интересно, как сыновья Феанора смогут согласиться на такое? Наверное, сочтут это унижением. А по-другому им просто не разрешат выйти в мир живых. Валар рассудили, что эти гордецы и бунтари уж точно не будут воевать со своими родителями.