Ты всего лишь Дьявол

1. Дьявол имеет исключительную власть над яблоками, и чем раньше сорвано яблоко, тем хуже для того, кто его ест, если он перед этим не перекрестился.

2. Женщины со сросшимися, черными бровями имеют все шансы оказаться суккубами, то есть Дьяволами в женском обличье.

3. Женщины, имеющие такие брови, решительно склонны к ликантропии, то есть к вампиризму или превращению в вурдалаков. В этой книге подробно описан случай, когда одна из таких женщин, обернувшись волком, перегрызла весь скот своей соседки, с которой была в ссоре. К счастью, при этом она была ранена, а раненная в образе зверя ведьма сохраняет рану, возвратившись в человеческое обличье. Ее, разумеется, поймали и сожгли. Не знаю, сожгли ли также всех жителей городка Оссори в Ирландии, которые регулярно, раз в семь лет преображались в волков? Любопытно, что в Италии ведьмы всегда превращались в кошек. Вероятно, уже в то время там не было волков…

4. В довершение ко всему, такие девушки часто имеют красивые длинные черные волосы, связанные на затылке в большой узел. Это означает, что любая из них может даже стать царицей суккубов Лилит, у которой тоже были красивые черные волосы, которых она не прикрывала платком. Она может также стать любовницей Дьявола, поскольку, как известно, он ощущает особое влечение к женщинам с красивыми черными волосами. Поэтому святой Павел велел женщинам покрывать головы. В Италии до сих пор женщине нельзя войти в церковь с непокрытой головой… Ах да, еще салат! Святой Григорий Великий упоминает в своих «Диалогах» о несчастной монахине, которая забыла перекреститься перед трапезой и немедленно проглотила Дьявола вместе с листком салата. Впрочем, это поверье о проглатывании Дьявола, должно быть, возникло гораздо раньше, так как еще при Мессалине еретические сектанты возвели плевание в ранг религиозного действа, веруя, что они выплевывают Дьяволов, проглоченных во время вдоха.

— И люди, как общество, во все это верили? Я говорю не о церковной верхушке, а о большинстве обыкновенных людей.

— Конечно. Люди никогда не нуждаются в особых доказательствах, чтобы уверовать в то, во что они хотят поверить. И не только простой народ. Приблизительно около 1610 года, то есть как раз в эпоху сэра Джона Эклстоуна, венгерская графиня Элизабет Надасди, родным дядей которой был польский король Стефан Баторий, убила шестьсот пятьдесят молодых девушек, чтобы возвратить себе молодость, купаясь в их крови. И за это ее даже не постигла кара смерти, хотя исполнители ее приказов были сожжены… Поэтому над моей скромной гипотезой, о которой я пока не хочу с вами говорить, нависла тень деятельности неизвестного маньяка, который в этих дьявольских местах мог быть охвачен тихим безумием и действует вне всех правил современной логики. Эти жутковатые оттиски копыт как будто говорят в пользу такого взгляда, так же как и случай с портретом, меняющим свое положение ночью и при этом явно не тронутым человеческой рукой в процессе этого действия. Но скорее я готов предположить, что…

Он умолк.

— Случаи, о которых вы только что говорили, имели место много веков назад, — сказал Джилберн с некоторым колебанием. — Я не думаю, что современный человек мог бы настолько подвергнуться влиянию суеверий и предрассудков, чтобы совершить убийство.

— Я лишь хотел бы напомнить вам, что пять минут тому назад вы рассказывали мне о молодой девушке, которая как-никак ходила в школу, знает, что такое телефон, радио и телевизор, видит самолеты и автомобили и пользуется электрическим холодильником. Вы мне говорили, что она провела ночь в гроте, желая встретить там Дьявола, который завладел ее умом до такой степени, что она забывает обо всем на свете, когда видит книгу о нем.

— Я мог бы еще к этому добавить, что Синди ухаживает за змеями Ирвинга Эклстоуна, — сказал Джилберн с улыбкой. — Она их кормит и даже выпускает по одной в сад, чтобы могли «немного погулять». Она в таких случаях не отходит он них ни на шаг, а потом сажает обратно в террариум. А эти существа, мне кажется, ее даже любят. Во всяком случае, совсем не боятся.

— Ах, так он еще и разводит змей? — на этот раз Джо улыбнулся.

— Да, но их всего две. Он держит их в кабинете. Ирвинг утверждает, что их созерцание помогает ему ощутить страх средневекового человека по отношению к существу, которое является символом Дьявола. Эти змеи, между прочим, совершенно безвредные создания, не ядовитые и могут обидеть максимум лягушку или ящерицу. А возвращаясь к Синди, у меня сложилось впечатление, что это очень порядочная, хотя и немного эксцентричная девушка. Все, вероятно, закончится тем, что явится к ней какой-нибудь робкий деревенский парень в воскресном костюме и поведет ее под венец. А через десять лет она станет толстой добродушной крестьянкой, окруженной кучей детей. Я знаю ее с пеленок и не могу представить, чтобы она была способна на какой-нибудь скверный поступок.

— Да-а-а… — Джо взглянул на него в густеющих сумерках. — А ведь вы приехали ко мне сегодня утром, опасаясь, что Дьявол может снова нанести удар. В воскресенье портрет опять повернулся, и появились следы копыт в гроте, где эта барышня отважно проспала некогда всю ночь. Я не утверждаю, что именно она является маниакальным убийцей, но она может им быть. А я ничего не знал об этом еще полчаса назад. И если я узнаю о существовании еще нескольких здешних обитателей, у которых такое же слабое алиби, то дело еще больше осложнится. Потому что — поймите, сэр Александр, — я должен быстро изолировать человека, которого мы все боимся. Если мне это не удастся, еще очень много недоброго может произойти в этом графстве, истерзанном ведьмами.

Глава IX Художник и бегунья

Джо взял Джилберна под руку, и они продолжили прогулку под деревьями…

— Что вы еще можете мне сказать о прислуге в Норфорд Мэнор?

— Немногое. Садовник Филд, о котором только что упомянула Синди, это старый добряк, чьим единственным недостатком являются периодические выпивки. Но он делает это настолько тактично, что никому не причиняет хлопот. Просто время от времени он по воскресеньям берет с собой бутылку виски, отправляется в лес и там, в одиночестве, выпивает ее. Потом отсыпается на лоне природы и вечером возвращается в свой домик. Такого рода походы бывают у него лишь несколько раз в году. А вообще это тихий и добрый человек, который очень любит цветы и Джоан Робинсон. Когда она еще была ребенком, он учил ее тайнам рассаживания, поливки и прополки цветов и овощей. Джоан тоже его очень любит, и сколько раз она бывает в Норфорде, столько раз старый Филд напивается в лесу гораздо лучшим сортом виски, чем он мог бы купить за свои деньги. Кроме того, в доме уже много лет работает кухарка Марта Коули, женщина розовая, полная, в меру тупая и набожная, которая отлично готовит и читает бульварные романы о любви и проблемах аристократов. У нее есть муж и взрослый сын, которые живут в деревне Норфорд, но она заглядывает к ним редко, а они к ней — еще реже. Слуга Джозеф Райс — бывший лакей Джекоба Эклстоуна, полжизни провел с хозяином в колониях. После смерти своего патрона он вернулся на родину и с тех пор живет здесь, находится в распоряжении Ирвинга и, несмотря на свой возраст, заботится о нем, как о маленьком ребенке. Кажется, все…

— А врач и медсестра?

Прежде чем сэр Александр успел ответить, из-за поворота выбежала девушка, одетая в белый спортивный костюм. Даже в полумраке было видно, что бежит она мягко и легко, как молодое животное, не отдающее себе отчета в том, что ускорение движения требует каких-то усилий. Увидев их, она замедлила бег и остановилась.

— Добрый вечер, дядя Александр! Как хорошо, что ты уже приехал! — Она невольно взглянула на Алекса.

— Это мистер Джеймс Коттон, мой друг, — сказал Джилберн и, указывая на девушку, добавил: — миссис Джоан Робинсон.

Джо Алекс поклонился.

— Я восхищался вами много раз, — сказал он с улыбкой, — должно быть, это большое удовольствие — опережать других.

— И большое огорчение, когда это не удается, — Джоан рассмеялась. Она была высокая, худощавая и очень красивая. Ее светлые, почти белые волосы были подстрижены очень коротко, в манере, которую так любили древнеримские юноши. Джоан обратилась к сэру Александру: — Может, наконец, нам удастся собрать четверку партнеров для бриджа завтра или в воскресенье?

— У меня гость, — Джилберн вопросительно посмотрел на Алекса. Девушка тоже перевела на него свой взгляд. Хотя в эту минуту она как бы стояла на месте, ее ноги двигались почти незаметно в мягком, свободном ритме, будто где-то в глубине леса звучала неслышимая никем другим музыка.

— Вы играете в бридж? — спросила она у Джо с той непосредственностью, которую ее бабушка посчитала бы, вероятно, бестактной.

— Да… — Джо склонил голову. — Мы, адвокаты, почти все играем. Разыгрывание карточной партии иногда даже напоминает наши профессиональные дела.

— Это для меня слишком сложно! — Джоан рассмеялась. — Должна ли я это понимать так, что вы присоединитесь к нам? Мы бы сыграли вчетвером: вы, дядя Александр, Николас — это мой муж — и я. Без этого ужасного доктора, который играет хуже всех в мире! Ты согласен, дядя? Отвечай скорее, я должна бежать. Мне нужно еще немного побегать и пару минут заняться гимнастикой перед ужином.

— Я думаю, у нас все получится, — улыбнулся Джилберн.

— Прекрасно. Не говорю «до свидания», потому что через несколько минут буду бежать обратно. Уже совсем стемнело…