Ты, я и Париж

— Ну, горемычная, как ты там? — В дверь поскреблась баба Люба.

— Нормально. — Тина умылась, вытерла лицо полотенцем.

Упились, зажгли печку в июне, угорели… все до единого, и Миша с ними. Божья кара…

Из ванной Тина вышла с твердым намерением бежать. Не важно куда, да хоть куда глаза глядят, только бы как можно дальше отсюда…

На сборы ушло пять минут. Ничего не понимающая баба Люба путалась под ногами и тихо причитала. На объяснения не оставалось времени, надо уносить ноги. Она напишет бабе Любе письмо, может быть, как-нибудь потом.

— Да куда ж ты собралась, оглашенная?! — Старушка мертвой хваткой вцепилась в ее руку. — Ведь только ж приехала. Пойдем-ка ко мне, я тебе яишенку пожарю.

— В другой раз! — Тина чмокнула бабу Любу в щеку. — Мне надо бежать.

…Она не успела, опоздала всего на каких-то пару минут. За дверью ее ждал дядя Вася и двое незнакомых мрачных парней.

— Доброе утро, — сказал дядя Вася и вежливо поклонился бабе Любе.

Тина предприняла отчаянную попытку прошмыгнуть мимо него. Попытка успехом не увенчалась — не переставая улыбаться, дядя Вася поймал ее за шиворот, легонько встряхнул.

— Далеко собралась?

— Не ваше дело! — она попыталась вывернуться.

— А что это ты с дитем так обращаешься?! — Неустрашимая баба Люба потянулась за шваброй.

— Успокойся, мать, — сказал дядя Вася миролюбиво, — ничего плохого я ей, — он снова встряхнул Тину, — не сделаю. Знаешь, что она натворила?

— Что? — спросила баба Люба.

— Удрала из дому, от родного отца.

— Да что ты говоришь?! — ахнула старушка и с укором посмотрела на Тину. — А я-то гляжу, приехала одна ночью, вся какая-то взвинченная. Я ж думала, что это из-за похорон, а она вона что, сбежать надумала.

— Я сейчас закричу! — Тина изловчилась и пнула дядю Васю по колену. Другой бы от боли взвыл, а этому хоть бы хны, только зыркнул сердито да зубами скрипнул.

— Кричи, — сказал он после недолгих раздумий. — Только учти, будешь орать, я церемониться не стану, у меня от твоего отца есть все полномочия, даже на воспитательно-показательную порку. Не веришь? Артем! — он сделал знак одному из своих ребят, — покажи ей.

— Слушаюсь, Василий Игнатыч! — Артем сделал шаг вперед, и Тина с ужасом увидела в его руке настоящий армейский ремень.

— Этим? — спросила она шепотом.

— Пряжку только снимем, чтоб не так больно было, — «успокоил» дядя Вася.

— Премного благодарна.

— Рад, что оценила мою заботу. — По каменному лицу было не понять, шутит он или говорит серьезно.

— Я оценила отцовскую заботу, — Тина сжала кулаки. — Они все погибли. Баба Люба говорит — несчастный случай. Представляете, какое совпадение?!

— Не понимаю, о чем ты. — На лице дяди Васи не дрогнул ни один мускул.

— Я о Мишке и… — Тина всхлипнула, — и его друзьях. Они задохнулись от угарного газа.

— Это были твои друзья, девочка?

— Нет.

— Тогда я не понимаю, из-за чего ты так расстроилась.

— Не понимаете?! — Чтобы заглянуть ему в глаза, Тине пришлось привстать на цыпочки.

— Тина, мне надоели твои шарады, — сказал он устало. — По твоей милости я ночь не спал. Прошу, прояви благоразумие, нам надо ехать.

— Не хочу! — Тина до крови прикусила губу.

Дядя Вася кивнул, сказал неожиданно мягко:

— Когда ты исчезла, твой отец очень сильно расстроился, а ему нельзя волноваться, у него больное сердце.

— У него вообще нет сердца. — Тина вспомнила вчерашний ужин и покраснела.

— Это у тебя нет сердца. — Дядя Вася нахмурился. — Мне казалось, что ты взрослая, самостоятельная девушка, а ты ведешь себя, как ребенок. Тина, проблемы так не решаются.

— А как они решаются?

— Когда повзрослеешь, я тебя научу, а пока ты должна понять одно — от судьбы не убежишь. А твоя судьба — быть дочерью Якова Романовича.

— Незавидная судьба! — Она отвела взгляд.

— Уж какая есть. Ну, так как, ты поедешь с нами добровольно или мне придется применить силу?

— Неужто и правда дите бить надумался, ирод?! — подала голос баба Люба, все это время жадно прислушивавшаяся к их разговору.

— Успокойся, мать, — сказал дядя Вася и слегка ослабил хватку, — умные люди всегда найдут способ договориться. Да, Тина?

Она ничего не ответила, лишь молча кивнула.

— Вот и умница, — дядя Вася разжал пальцы, — у тебя пять минут на сборы…

* * *

В поместье они вернулись в половине двенадцатого. Дядя Вася сдал Тину Анне Леопольдовне и, не говоря ни слова, ушел.

— Яков Романович ждет вас в своем кабинете. — Лицо домоправительницы сохраняло невозмутимость, точно и не было никакого побега.

Тина молча кивнула, разговора с отцом в любом случае было не избежать, она это прекрасно понимала. А еще она до ужаса боялась отцовского гнева, перед глазами до сих пор стоял армейский ремень, а в ушах шелестел голос бабы Любы: «Отомстил за твои страдания Боженька-то…»

Анна Леопольдовна проводила ее до кабинета и ушла, точно так же, как недавно дядя Вася. Тина осталась одна перед закрытой дверью. Ей пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы постучать в эту дверь.

— Входи. — Голос отца звучал спокойно.

Тина сделала глубокий вдох, толкнула дверь.

Кабинет был большим, но далеко не таким огромным, как она себе представляла. Книжные шкафы, кожаный диван, рабочий стол, заваленный кипой каких-то документов, за столом — отец, в элегантных очках выглядящий незнакомцем.

— Присаживайся, дочка. — Он снял очки, потер переносицу, посмотрел на Тину задумчивым взглядом.

Тина уселась в кресло напротив, упрямо вздернула подбородок. Пусть он знает, что она не чувствует себя виноватой. Отец понимающе усмехнулся, и от этой его усмешки по спине пробежал холодок. Она приготовилась к бою…

— Я должен перед тобой извиниться. — Он начал бой не по правилам. Тина этого никак не ожидала и растерялась. — Вчера я повел себя некорректно. Прости, трудно быть отцом взрослой дочери.

Тина кивнула, все еще не до конца веря в происходящее.

— Но и ты поступила необдуманно, переполошила весь дом, поставила на уши службу безопасности.

Она надеялась, что отец скажет, что он тоже волновался, переживал за нее. Зря надеялась, судя по всему, его гораздо больше заботили организационные вопросы, чем ее безопасность. И точно в подтверждение ее мыслей Яков Романович добавил: