Ты

В этот момент я ещё больше стал ощущать себя проституткой, однако почуял вероятность будущего заработка и, понимая свою постоянную нужду в деньгах, продиктовал Лидии свой мобильный.

Мы попрощались и, в кои-то веки, я перешагнул-таки порог этой злосчастной квартиры. Я спустился на лифте и, немного пошатываясь от алкоголя, зашагал домой, пытаясь забыть всё, что произошло за этот день.

Однако такой возможности, к большому сожалению, не представилось. Ненависть и отвращение к людям, с которыми мне только что не посчастливилось общаться, желание массово скидывать в открытый космос всех подобных им, мучили меня всю дорогу до дома.

Лидия – типичная разведёнка, которая живёт на алименты. Сытая свинья, обиженная жизнью и пытающаяся сублимировать различными способами: от интерьера квартиры и выбора одежды до «стихосложения» и воспитания сына. Вот только в каждом из этих способов она проявляет максимум лицемерия и глупости. Выбирая обои, потолки и одежду, она отдаёт предпочтение только самому дорогому, ведь доминировать больше не в чем, а чувствовать себя значимой хочется, к тому же других критериев качества Лидии не найти. В воспитании ребёнка и сочинении стихов она руководствуется только собственными знаниями, находясь в полной уверенности в своей правоте. На самом же деле знания эти гроша ломаного не стоят. Нет, правда, ты подумай, лечить сына «народными методами» и гомеопатией, навязывать ему своё мировоззрение, да ещё и настраивать против его же кумира – это не назовёшь иначе, чем «свинство». А её «стихи» на уровне детского сада вообще обсуждать нет смысла. Не подумай, что мне есть дело до искусства, а тем более до детей, просто действует на нервы уверенность Лидии в своей правоте при всём этом.

Причём больше всего удручает тот факт, что Лидия и её окружение – типичные представители тех самых «нормальных людей», о которых я говорил ранее и которых, как ты помнишь, большинство. А теперь вообрази, что творится с этой планетой, если в большинстве домов обитают такие упыри или даже хуже. С другой стороны, мы все рано или поздно умрём, а в могиле тебе нет дела до того, что происходит наверху. Пусть даже десятки бомб разнесут всю планету на куски, пусть даже сотни миллионов Лидий губят жизни своих детей – побоку.

Не понимаю, почему такое количество людей боится смерти? Ведь она разом избавляет тебя от всех проблем и забот, приносит абсолютный покой и бесконечную безмятежность. Я считаю, при нынешнем положении дел, когда весь земной шар превратился в один огромный сумасшедший дом, единовременная смерть для всех и каждого – лучший исход. Только так можно наконец добиться абсолютного равенства между людьми, отсутствия насилия, войн, убийств, лжи и вообще всякого зла, только так можно навсегда успокоить всех непринятых, отвергнутых, брошенных, обиженных, одиноких, рыдающих, только так можно восстановить справедливость и дать планете, наконец, от нас отдохнуть и, возможно, через миллиарды лет породить новую цивилизацию.

А для того чтобы цивилизация эта превзошла нашу и не совершала тех же ошибок, необходимо перед глобальной смертью любыми способами законсервировать лучшие плоды науки и культуры на чрезвычайно длительный срок. Есть ли смысл в развитии населения Земли при бессмысленности всего сущего или нет – это уже другой вопрос. И обсуждать его, как по мне, бесполезно, ведь если этого самого злополучного смысла действительно нет ни в чём, то его нет и в данной теории, а значит, её можно не учитывать – Бритва Оккама [37] . Ты, наверное, спросишь, почему в таком случае я не убью себя? Отвечу очень просто: во-первых, это больно, а во-вторых, бессмысленно, если со мной не сгинет вся планета.

37

Бритва Оккама (иногда лезвие Оккама) – методологический принцип. В кратком виде гласит: «Не следует множить сущее без необходимости» (либо «Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости»). Этот принцип формирует базис методологического редукционизма, также называемый принципом бережливости, или законом экономии.

С такими мыслями я возвращался домой, проходя мимо рекламных постеров, панельных домов, магазинов, баров и кафе с нелепыми названиями и, конечно же, тысяч стандартных унылых лиц русской действительности. Такого рода окружение, особенно на фоне пережитого сегодня идиотизма, вгоняло меня в серьёзную депрессию. Но ещё большую тоску нагоняли мысли о будущем. Нет, не сопливые страдания о смысле жизни, собственной никчёмности, потерянной любви и так далее, а один единственный вопрос: «На что я буду жить, когда заработанные на выходных деньги закончатся?»

В голову решительно ничего не лезло. В офисе, по некоторым причинам, я работать не могу, ничего сверхъестественного делать не умею, родственников нигде нет. Единственным приемлемым вариантом оставалась анкета в интернете, однако по поводу неё мне не звонили уже лет сто. Есть, конечно, ещё общепиты, рестораны, различные магазины, но работать там я считаю ниже своего достоинства, хотя, если уж совсем будет не на что жить, придётся работать где придётся. К тому же после сегодняшних «игрищ» ниже падать уже некуда. Может, к доктору своему устроиться секретарём? У него вроде дочка симпатичная, можно подмазаться. Я, правда, совершенно забыл, как её зовут, и внешность толком не помню, но уверен, что милашка заигрывала со мной не один раз. Странная амнезия напала на меня последнее время.

Я думал обо всём этом, ехал в полупустом вагоне метро, смотрел на всё те же унылые лица, о которых говорил тебе не раз и которых с каждой станцией набивалось всё больше и больше. Стандартное окончание рабочего дня, стандартная жизнь в России.

Но знаешь, что донимало меня больше всего, Джонни? Долбаный пират… С каждым шагом, с каждым своим вздохом, с каждой новой мыслью я всё больше убеждаюсь, что я и есть этот хренов пират. Костюм не снимается, понимаешь, Джонни? С некоторых пор я стал долбаным пиратом.

Но вот, спустя двадцать минут испытаний морозным питерским вечером, я, наконец, добрался до своей квартиры. «О, заветная входная дверь, о, чудесная холостяцкая берлога, о, божественный бардак, как я скучал по вам все эти долгие выходные», – пронеслось у меня в голове. Я разулся, скинул куртку, повесил её на крючок, тут же поспешил в гостиную и плюхнулся в кресло. От долгожданного наслаждения я даже закрыл глаза и пару мгновений просто сидел в такой позе.

Из сладостной нирваны меня вырвала одна простая, но очень колкая мысль: «Чёрт возьми, я забыл отдать сумку» … Открыл глаза – всё подтвердилось… Я. Забрал. Сумку. С костюмом.

Как вообще можно было не заметить долбаной сумки на плече? Иногда мне кажется, что я наблюдаюсь у доктора не просто так. С другой стороны, Лидия ведь тоже не заметила, что я унёс реквизит. Но это и неудивительно, она ведь не самый умный человек на земле, мягко скажем. Я даже подумывал присвоить костюм себе, но тут же смекнул, что моя заказчица с её самолюбием никогда не подумает, что сама потеряла сумку, к тому же она мой потенциальный клиент в будущем, так что лучше всё же вернуть. Думаю, завтра-послезавтра пересекусь с ней и всё отдам. А жаль, в детстве мне очень нравились пираты.

Размышляя над всем этим и прикидывая степень своего сумасшествия, я вдруг вспомнил о таблетках. Доктор П несколько дней назад прописал мне какой-то новый препарат. Он сказал пить ежедневно в течение трёх дней, но из-за долбаного алкоголя и наркоты я ни хрена не помню, когда это вообще было. Я посмотрел в аптечке, проверил все полки в доме, перевернул вверх дном всю квартиру, но таблеток нигде не оказалось. «Наверно, – подумал я, – мой курс уже закончился. Док что-то такое говорил, что последний день будет “необычным”. Может, поэтому мне так память отшибло? Тем лучше. Возможно, этот кретин, наконец, поймёт, что я адекватный, и отвалит со своим дневником».