Тяжёлый жезл маршала Ерёменко
Шрифт:
Закончили мы полёты примерно в 18 часов 21 июня. Часов в 19 нас разоружили - поступила команда: "СНЯТЬ С САМОЛЕТОВ оружие и боеприпасы" Мы все думаем: зачем же?! За ужином мы обменивались мнениями - все были до того возмущённые злые: как это так - сначала мы вылетали на перехват имея всё оружие лишь на одну перезарядку, а дальше - в такое тревожное и какое-то неприятное время, у нас вообще отняли оружие, у истребителей! И мы спросили: "Почему сняли оружие?! Кто такой идиотский приказ издал?!"
Я даже к командиру полка Емельяненко обратился. А он разъяснил командирам
Оружие сняли, а в 2.30 раздается сигнал - тревога... И в момент налета немецкой авиации летчики вместо "сокращенных" Тимошенко оружейников занимались установкой пушек и пулеметов на истребители."
Понимал ли Павлов, за что его судят? Конечно, вполне понимал и отдавал себе отчет в том, что он сделал: "благодаря своей бездеятельности я совершил преступления, которые привели к поражению Западного фронта и большим потерям в людях и материальной части, а также и к прорыву фронта, чем поставил под угрозу дальнейшее развертывание войны".
Как было сказано в одном из вопросов в первом же протоколе - "Если основные части округа к военным действиям были подготовлены, распоряжение о выступлении вы получили вовремя, значит, глубокий прорыв немецких войск на советскую территорию можно отнести лишь на счет ваших преступных действий как командующего фронтом"...
Павлова пытались "отмазать", хотя вопрос об отстранении Павлова был поднят по некоторым данным уже 25-26 июня! Вот что пишет историк А. Мартиросян в своей книге "22 июня: Блицкриг предательства" (М., 2012 г.):
"Ворошилов, который в начале войны по указанию Сталина прибыл на Западный фронт, чтобы отстранить Павлова от должности и под охраной отправить в Москву, вместо того, чтобы уже 27 июня исполнить это указание, пустился в неуместные рассуждения о том, что-де не надо арестовывать Павлова. И даже накатал телеграмму в адрес Сталина, в которой предлагал всего лишь отстранить Павлова от командования фронтом и назначить его командиром танковой группы, сформированной из отходящих частей в районе Гомель-Рогачев. (Сыромятников Б. Трагедия СМЕРШа. Откровения офицера-контрразведчика. М., 2009, с. 209.)
К концу июня 1941 года Сталину стало ясно, что Западный Фронт неуправляемо бежит, и надо срочно переламывать ход событий. 30 июня был образован ГКО, который возглавил Сталин. Прямо на первом же его заседании было принято решение об отстранении Павлова от командования Западным Фронтом, замене его генерал-лейтенантом А.И Еременко. Генерал был на примете у вождя после штабных игр на картах в Генеральном Штабе, проводившихся в начале сороковых. Андрея Ивановича срочно вызвали аж с Дальнего Востока, хотя выбор генералов в европейской части страны у Сталина был достаточно широкий, но решение было принято в пользу Андрея Ивановича.
1-го июля в 11 ч. 05 мин. из штаба Западного Фронта в Москву была отправлена телеграмма следующего содержания: "Наркому обороны маршалу Тимошенко. Командование войсками Западного фронта сдал генерал-лейтенанту А.И.Еременко 1 июля 1941 г. Д. Павлов. В командование войсками Западного фронта вступил 1 июля. А.Еременко". (ЦА
МО РФ. Ф. 226. Оп. 2133. Д. 1. Л. 14.)Вот как Андрей Иванович сам повествует об этом тяжелейшем времени:
"28 июня прямо с аэродрома я явился в Наркомат обороны к маршалу С. К. Тимошенко.
– Ждем вас, - сказал он и сразу же приступил к делу.
Из краткого сообщения наркома об обстановке я понял, что положение на фронтах еще более серьезно, чем мне представлялось. Причины наших неудач нарком связывал главным образом с тем, что командование приграничных округов не оказалось на высоте положения. В этом была, конечно, известная доля правды.
Когда С. К. Тимошенко кратко охарактеризовал обстановку и показал на карте, какую территорию мы уже потеряли, я буквально не поверил своим глазам.
Нарком отрицательно охарактеризовал деятельность командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова и выразил сильное беспокойство за судьбу войск этого фронта.
– Вот, товарищ Еременко, - сказал он мне в заключение, - картина вам теперь ясна.
– Да, печальная картина, - ответил я
После некоторой паузы Тимошенко продолжал:
– Генерал армии Павлов и начальник штаба фронта отстранены от занимаемой должности. Решением правительства вы назначены командующим Западным фронтом, начальником штаба фронта - генерал-лейтенант Г К Маландин. Немедленно выезжайте оба на фронт.
– Какова задача фронта?
– спросил я.
– Остановить наступление противника, - ответил нарком.
Тут же С. К. Тимошенко вручил мне предписание о назначении меня командующим Западным фронтом, и в ночь на 29 июня я вместе с Маландиным выехал под Могилев.
На командный пункт Западного фронта, находившийся в лесу недалеко от Могилева, мы приехали рано утром. Командующий в это время завтракал в небольшой, отдельно стоящей палатке. Я зашел в палатку, а генерал Маландин пошел искать начальника штаба фронта. Генерал Павлов приветствовал меня по своему обыкновению довольно шумно, забросав множеством вопросов и восклицаний:
– Сколько лет, сколько зим! Какими судьбами к нам вас занесло? Надолго ли?
Вместо ответа я протянул ему предписание. Пробежав глазами документ, Павлов, не скрывая недоумения и беспокойства, спросил:
– А меня куда же?
– Нарком приказал ехать в Москву, - ответил я.
Павлов пригласил меня к столу.
Я отказался от завтрака и сказал ему:
– Нам нужно поскорее разобраться в обстановке на фронте, выяснить состояние наших войск, осмыслить намерения противника.
Павлов после непродолжительной паузы заговорил:
– Что можно сказать о создавшейся обстановке? Ошеломляющие удары противника застигли наши войска врасплох. Мы не были подготовлены к бою, жили по-мирному, учились в лагерях и на полигонах, поэтому понесли большие потери, в первую очередь в авиации, артиллерии, танках, да и в живой силе. Враг глубоко вторгся на нашу территорию, заняты Бобруйск, Минск.
Павлов ссылался также на позднее получение директивы о приведении войск в боевую готовность.