Тяжесть рыб

– Вот он, человек с десятью руками, – хихикнул Эб, пиная кальмара. – Легенда моего народа.

Глаза Эба были безумны.

– Зачем? – спросил Маршал, садясь на камень.

– Зачем? А зачем вы, люди с севера, пришли на нашу землю? Зачем вы убивали людей – морских звезд и охотились на нас, как на зверей? Зачем делали из нас чучела для своих музеев? Зачем насиловали наших женщин, а потом еще живыми скармливали их собакам? Резали головы нашим детям, сотнями засаливали их в бочках и отправляли вашим ученым, а они спорили, как назвать этот вид обезьян? Теперь люди – морские звезды ответили. Теперь уже ничто не держит землю, теперь вы все попадаете в небо.

В это мгновение толстое щупальце обвилось вокруг инспектора. Он закричал. Кальмар дернул его к себе. Чудовищный клюв сомкнулся на голове Эба, раскрошив череп. Человек – морская звезда дернулся и затих. Кальмар извивался еще несколько часов, прежде чем испустил дух. Его щупальца рисовали на песке рыб: акул, скатов, мурен и звездочетов. Десятки картинок, смываемых волнами. Маршал даже не пытался оттащить кальмара к воде, в этом уже не было смысла. Он лишь сидел рядом и смотрел на исчезающие страницы книги воды и песка.

К вечеру следующего дня из Хобарта приехал грузовик. Тело кальмара погрузили в цистерну и увезли. Заодно забрали и Эба. Вопросов никто не задавал. Все это время Маршал слушал в машине радио, считая землетрясения, происходящие в разных странах практически одновременно. Когда извержение вулкана уничтожило целый архипелаг в Полинезии, Маршал уже перестал удивляться.

Он взял камеру и вышел на пляж. Отлив был низкий. Отступившее море оставило глубокие лужи и небольшие озерца. Присев на корточки перед одной из ям, Маршал долго всматривался в темную воду. Крошечные серебристые мальки шныряли меж плетей бурых водорослей. Он ждал. Прошел, наверное, час, прежде чем из зарослей морской травы, медленно, с достоинством, выплыл конек-тряпичник. Щелкнул затвор фотоаппарата. Это все, что Маршал мог сделать. Над головой пронзительно крикнула чайка. Маршал посмотрел вверх и в ослепительном свете солнца увидел парящую птицу.

– Хороший знак, – сказал он себе.

Чайка, кружась, летела к горизонту, туда, где вода и небо, расплываясь в тонкой дымке, сливались воедино.