Тысяча ночей без тебя

И они продолжили идти дальше вдоль берега, время от времени, словно настоящая парочка, тыкая друг друга в бок, как будто встречались уже сто лет, любят друг друга и постоянно подшучивают друг над другом. С легкостью.

А сейчас он все еще на том же самом острове, в тишине, опять и опять пытался отыграть это воспоминание, настолько сильное и явственное, что ему казалось, будто вот сейчас он обернется и София окажется рядом. Казалось, что прелесть всех этих мгновений была с ним еще вчера.

Бывают вещи настолько хорошие или настолько плохие, что их невозможно забыть. Иногда эти вещи просты, несущественны для кого-то, но для тебя одного они значат весь мир. Возможно, рядом с ними даже более серьезные вещи забываются, а те остаются и по какой-то странной причине сопровождают тебя на протяжении всей жизни. И избавиться от них не представляется возможным.

Глава девятая

День проходил спокойно. София была безмятежна, она смеялась и шутила во время уроков со своими учениками. Елизавета даже попробовала сыграть отрывок из ее вчерашнего концерта.

– Так, ты сильно торопишь события. Тебе пока еще рано такое играть – для тебя слишком сложно.

– Но прости, ты же это играла. А я такая же, как ты, правда?

В этот момент зашла Оля, которая, услышав ее слова, не смогла промолчать:

– Вот как замечательно… Еще одна… София номер два!

Елизавета сидела за фортепиано и с любопытством рассматривала эту даму, надеясь, что хоть на этот раз она не расплачется.

– Доброе утро! – сказали ей девочки хором.

София улыбнулась Елизавете:

– Ну ладно, беги к маме, на сегодня мы закончили.

Елизавета выбежала из класса.

София взяла свое пальто:

– Какая честь! Какими судьбами?

– Твой замечательный концерт убедил меня вернуться в школу после трехлетнего перерыва в преподавании. Пойдем обедать вместе или у тебя еще есть дела? – спросила Оля.

– Нет, нет, я свободна.

Оля облегченно выдохнула:

– Слава богу, а то я думала, он больше тебя не отпустит.

– Виктор? Действительно… – улыбнулась София, надевая пальто. – Сегодня мы опять с ним встречаемся.

И она вышла из класса, весело глядя на нее.

Оля сразу за ней:

– Этого никак нельзя избежать?

– Давай просто пойдем поедим.

– Вы ведь уже сходили на свидание, на которое он заманил тебя такой хитростью…

София удивленно обернулась:

– И что? А при чем тут это?

– А при том… Ты как будто дала ему разрешение на ложь, ты развязываешь ему руки и соучаствуешь в преступлении.

– Брось, Оля! Ты преувеличиваешь. Мы были в пабе не одни, там была куча народу! Нам было весело, мы даже сыграли вместе…

– Сыграли?

– Да, песню из заставки программы, которую я недавно посмотрела. Она называется «Одеон», это точная копия программы 70-х годов, может, ты видела оригинал, когда его показывали по телевизору.

– Хочешь сказать, что я старая?

– Когда ведешь себя так, то да.

– Так что вы играли?

– «Honky Tonk Train Blues» Кита Эмерсона.

– Ни разу не слышала.

– Теперь понимаешь? Ты старая.

Они вошли в большую столовую концертного зала. Хотя Оля и не работала здесь уже какое-то время, некоторые заметившие ее люди приветливо улыбались ей. Затем она передала Софии листочек бумаги:

– Вот, старушка взяла тебе талон на питание.

– Не такая уж ты и старая, раз вспомнила об этом!

Они встали в очередь. В столовой обедали женщины, девушки, мужчины – самые разные люди, которые работали в этом большом центре, который назывался «Редакция». Здесь находились радио, местное телевидение и, конечно, концертный зал и музыкальная школа для детей. София взяла поднос и передала его Оле. Они положили на него столовые приборы, небольшие ломтики нарезного батона в целлофановом пакетике и салфетки, поставили стаканы.

– Кроме шуток, – Оля была всерьез обеспокоена, – тебе не кажется, что ты позволяешь ему слишком много? Вводишь его в заблуждение…

София начала раздражаться. Уже даже нельзя пофлиртовать немного? Повеселиться, отвлечься. Но она понимала, что Оля была с ней не на одной волне, поэтому постаралась ответить ей вежливо:

– Да нет, не волнуйся, все в порядке. Он просто мне более-менее приятен и относится ко мне чуть лучше, чем все остальные, вот и все.

– Он и заинтересован сильнее других.

– Возможно, но так ли это важно? Мы пока еще не собираемся в отпуск и не начинаем новую жизнь в другом городе. Мы просто идем поужинать. Это всего лишь ужин. Все на свете ходят ужинать, так что не о чем так беспокоиться.

Между тем очередь продвигалась вперед. София и Оля, стоя бок о бок, начали накладывать себе еды – они поставили на поднос мясное ассорти и голубцы. Затем Оля взяла пельмени, а София – блины со сметаной и лососем.

– Все на свете меня не волнуют, – сказала Оля. – У меня есть ты, и я забочусь о тебе.

«Верно, – подумала София. – Об этом я не подумала. У нее ведь есть только я».

Оля ей улыбнулась:

– Я не даю себя отвлечь. И шучу только с тобой.

– И ругаешь ты только меня…

– Ты права, прости.

После этого ее спокойствие, кажется, вернулось обратно. Они молча продолжили двигаться в очереди. Оля выбрала суп с фрикадельками и клецками, а София взяла пирожки – ей нравились с говядиной. Они решили не брать десерт, потому что любимой Софией яблочной пастилы нет. Взяв две бутылки воды, они сели и начали, не торопясь, есть. Оля отправила в рот первую ложку и медленно жевала.

– Надо сказать, готовят они все еще очень хорошо, точно так же, как и раньше. Только вся посуда в ужасном состоянии, посмотри, она поломана. Все старое.

Они обсудили студентов и разных хороших музыкантов, но Виктора Урасова больше никто из них не упоминал.

Оля провела с Софией весь день. В пять, закончив уроки, София закрыла дверь кабинета. В тот же момент Оля поставила партитуру на фортепиано:

– Весь день я себе это представляла. Хочу услышать, как ты играешь его еще раз.