Тысяча порезов

Я сглотнула, мой лоб был влажным, а сердце бешено колотилось, не только от воспоминаний, но и потому что я впервые произносила все это вслух. Это тайный стыд, который держишь внутри, скрываешь от мира, потому что мы все притворялись нормальными, порядочными. Ведь то, что ты говоришь, определяло тебя. Твои секреты тебя же формировали. И когда ты делишься ими, это сродни вырезанию самых гнилых и кислых частей себя и выкладыванию их на блюдо.

Это давало любому человеку некую силу уничтожить тебя.

И это был незнакомец. Тот, имени которого даже не знала. Я давала ему очень много.

— Это продолжалось месяцами, — сказала я, мой голос был хриплым. — Он находил отговорки, чтобы не проводить ночи с мамой. Был рядом со мной. Засовывал руку мне под юбку, пока мы ужинали. Трахал меня в спальне на четвереньках, пока мама ходила в магазин.

Я сделала неровный вдох.

— Я хотела бы сказать, что это прекратилось, потому что меня переполняли чувство вины и стыда за то, что я делала со своей матерью. Но дело было не в этом. Да, были моменты, когда меня тошнило от всего этого. Но даже это отвратительное чувство возбуждало меня. Это прекратилось только потому, что он мне наскучил. Джошуа слишком привязался. Я хотела нового испытания. Чего-то еще. Кого-то другого. Он порвал с моей мамой, как только я дала это понять.

Она плакала несколько дней. Именно тогда я почувствовала вину. Это одолело меня до такой степени, что мне захотелось содрать с себя кожу, лишь бы избежать своих грехов. Своим голодом по мужчинам я причинила боль матери. Я поклялась, что никогда больше так не поступлю, не причиню боль единственному человеку, которого любила, чтобы удовлетворить свои потребности.

— Следующим был отец одной из чирлидерш, — сказала я. — Он был женат, но подруга рассказала, что их брак показушный. У ее матери был роман с тренером по теннису. Это не заняло много времени. Я пару раз ночевала у нее дома и постаралась дать ему понять, что хочу его. К тому моменту я уже была экспертом в этом деле. И становилась все более дерзкой. Я последовала за ним в ванную, пока остальные приводили себя в порядок. Он наклонил меня над раковиной.

Я облизнула губы при этом воспоминании. В порыве, который я почувствовала, услышав звон падающей косметики и шлепки о кожу, его пальцы, впивающиеся в мои бедра, низкий стон, когда он кончил. На нем был презерватив. Я сунула его в карман, готовая к тому, что должно было произойти.

— Этот секрет так и не стал достоянием общественности, потому что никто не хотел узнать, что кто-то трахает несовершеннолетнюю девочку. Им всем было что терять, — объяснила я. — В конце концов, я переросла это и уехала. В другое развращенное место.

Я сделала паузу, осознав, как много болтаю. Это не я. Мне никогда не хотелось делиться этим со своими партнерами или даже с подругами. Не нравилось, когда меня узнавали. Два самых близких мне человека даже не знали о существовании этого прошлого. Что эта версия меня существовала.

Люди слишком много рассказывали о себе, думая, что незнакомцам не все равно. Однажды женщина в очереди в автоинспекцию, рассказывала мне о том, что ее бросил муж, и что это лучшее событие в ее жизни. Или человек, сидевший рядом со мной в самолете, сказал, что собирается уволиться с работы, потому что ненавидит своего босса и ему нужно что-то сделать со своей жизнью, прежде чем он умрет.

Не говоря уже о бойфрендах, разглагольствующих о том, какой впечатляющей была их жизнь. Женщины делали то же самое с партнерами. Я и представить себе не могла, что этот могущественный, явно богатый и, безусловно, опасный человек захочет знать все подробности моего грязного прошлого.

— Продолжай, Сиенна, — приказал он.

В какой-то момент я назвала ему свое имя. Не помню, когда именно. Он потребовал этого, и я охотно отдала его. И не спросила, как зовут его. У меня не было сил. Или, может быть, я хотела, чтобы он остался незнакомцем.

Мой желудок сжался от приказа, от его глубокого, хриплого голоса. Он снова был тверд. Грехи и порочность заводили его.

— Я переехала, потому что отчаянно хотела сбежать из города, находясь на расстоянии одной пропущенной зарплаты от бедности, — продолжила я, мой голос был грубым и низким. — Я хотела денег. Люди, которые говорят о том, что за деньги не купишь счастья, всегда рождаются богатыми. За деньги можно купить все. Безопасность. Поддержку. Дом. Это все, что нужно, чтобы быть счастливыми. И в любом случае, я не гналась за счастьем. Я гналась за чем-то другим.

Я провела рукой по своим растрепанным волосам.

— Когда я переехала в город, то нашла клуб. «Империя».

Я ждала, скажет ли он что-нибудь, узнает ли это название. Потом вспомнила фиолетовый свет, толстые ковры и бархатную мебель. Стены, оклеенные темными обоями, создававшие ощущение тишины, как в обитых войлоком комнатах сумасшедшего дома. Клуб был расположен в пустынном месте — некая игровая площадка богачей. Конечно, этот человек должен знать это место. Но он продолжал молчать.

Я перевела дыхание.

— Это не секс-клуб, хотя пуританская публика восприняла бы его именно так. Это было гораздо больше. Репутация и коррупция. Это был разврат, преподнесенный на блюдечке с голубой каемочкой, с икрой и Дом Периньоном. — Я втянула в себя воздух. — Это был солидный отель. Чертовски высокого класса. Он обслуживал самых богатых людей города.

Я сделала паузу, рассматривая мужчину в темноте.

— Странно, что тебя я там не встречала, — сказала я.

Его руки сжались вокруг меня.

— Я грязно трахаюсь, Сиенна, — пробормотал он. — Я самый развратный ублюдок, которого ты когда-либо встречала. Вот почему ты никогда не найдешь меня в подобном месте. — Он протянул руку, чтобы убрать волосы с моего лица. Она была влажной от пота. — Владельцы этих мест охотятся за богатыми придурками. А те идут туда, чтобы почувствовать себя могущественными. Но на самом деле они в безопасности. Там есть выход. Там есть люди, которые их защитят, — его большой палец коснулся моей нижней губы. — Я не люблю подобные зоопарки, Сиенна.

Мое сердце забилось от правды в его словах.

Нет, этот человек никогда не вписался бы в такую среду. Он был настоящим хищником. И бы съел всех живьем.

— Расскажи мне о клубе, Сиенна, — попросил он, после того как я некоторое время молчала.

Я дернулась. Не только от ровного тона его голоса, но и от самих слов. Он хотел, чтобы я продолжала говорить. Хотел узнать больше. Не похоже, что незнакомец собирался вышвырнуть меня из своей постели.

Я сглотнула, взвешивая решение уйти. Прекратить все сейчас. Я достаточно сделала. Более чем достаточно. Больше, чем с кем-либо. Самым безопасным решением было бы встать с его постели и оставить всю эту ночь в воспоминаниях, думая о том, что в то время я была близка к абсолютному краху. Потому что крахом был человек, знающий меня.