Тысяча порезов

Жаль.

— Можешь сказать Кристиану, — пробормотала я, поднимаясь на цыпочки, так что наши рты оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, — что я скорее буду есть грязь, чем еду вместе с ним.

Глаза Феликса впились в мои. От него пахло мылом и табаком.

— Он предполагал, что ты можешь сказать нечто подобное, — сухо прокомментировал он. Его дыхание было теплым и мятным. — Тогда он велел подать тебе в комнату какую-нибудь закуску. Я покажу тебе.

— Ты покажешь мне мою комнату? — повторила я с усмешкой. — Так ты дворецкий?

Феликс не ответил.

— Можешь и дальше язвить, но тебе не понравится, к чему это приведет, — прокомментировал тот ровным голосом.

Желание пронеслось сквозь меня, и, тем не менее, в животе образовалась пустота.

Я наклонилась вперед еще больше, так что мои губы почти касались его губ, и наши тела слегка соприкоснулись. Чувствовала дуновение ветерка в ложбинке своей задницы и знала, что мое платье задралось еще больше. Если бы кто-нибудь из охранников случайно проходил мимо прямо сейчас, они бы увидели ее.

— И к чему же это приведет, Феликс? — спросила я, мой голос был не намного громче шепота.

Сверчки, окружающие нас, были единственными, кто ответил. Мое сердце стучало в ушах, Феликс словно смотрел мне в душу своими пустыми глазами.

Мое тело дрожало от возбуждения.

Через несколько секунд Феликс пошевелился. Но не в том направлении, в котором я хотела. Он отступил назад, и я покачнулась на пятках.

Я хмуро посмотрела на него, и уголок его рта приподнялся. Злая ухмылка только делала его еще более привлекательным.

Он повернулся на пятках и пошел к дому. Я уставилась на него, взвешивая свои варианты. Вино почти кончилось. Я была голодна. Хотелось в туалет. Кроме того, была чертовски измотана. Казалось, что я не спала уже много лет. Адреналин бушевал в моем теле с сегодняшнего утра, и теперь он покинул меня.

Сделав большой глоток вина, я последовала за Феликсом обратно в дом. Мы не прошли мимо столовой, хотя я представила себе Кристиана, сидящего за каким-нибудь длинным, величественным столом, уставленным свечами и мясом на серебряных блюдах. На долю секунды почувствовала искушение отказаться от своего упрямства. Я представляла себе, что быть боссом мафии довольно одиноко. Люди боялись его. И на то были веские причины.

Со всеми убийствами, которые он совершил, и женщинами, которых заставлял выходить за него замуж, я не могла представить, что у него есть друзья.

Все мои порывы или любопытство поужинать с ним были подавлены этой мыслью.

Феликс не говорил, пока вел нас вверх по роскошной лестнице. В последний раз когда я спускалась по ним, была уверена, что никогда не вернусь. И не подозревала, что перееду сюда. И что я, черт возьми, буду помолвлена с этим мужчиной.

Внезапно мой левый безымянный палец стал тяжелым. Я взглянула на бриллиант, который все еще носила. На блестящей поверхности были брызги крови, костяшки пальцев покраснели. Кровь Пита.

Недолго думая, я сорвала его с пальца и швырнула через перила. Должно быть, моя цель была верной или чертовски удачной, потому что я попал в вазу, и та упала на пол, разбившись вдребезги.

Феликс повернулся, взглянув вниз, затем на меня.

Я пожала плечами в ответ, бросая ему вызов.

Он просто ухмыльнулся, покачав головой, прежде чем пойти дальше.

Когда мы дошли до длинного коридора, он повернул направо. Спальня Кристиана находилась слева, в конце коридора, занимая почти целое крыло. Комната, в которую меня привел Феликс, находилась на противоположной стороне.

Все наоборот.

Спальня Кристиана была оформлена в черных тонах, начиная от мебели и заканчивая постельными принадлежностями. Изящное, дорогое, довольно откровенное заявление о том, кто он такой.

Комната, в которую меня поместили, была полной противоположностью. Все белое. Огромная кровать с мягкими подушками и стеганым одеялом. На стенах картины. Абстрактные, но дорогие. Ковер. Стулья перед камином.

Я нахмурила брови, а руку сжала в кулак. Кристиан дразнил меня. Конечно, он не смог бы обустроить все это менее чем за двенадцать часов, лишь бы сделать какое-то самодовольное заявление.

Но именно так все и казалось.

Оттенки белого были ослепительными. Неудобными. Все было нетронутым, чистым. Недолго думая, я перевернула бутылку, которую все еще держала в руке, и вылила остатки вина на ковер.

Оно брызнуло, как кровь. Единственное злобное пятно на поверхности цвета слоновой кости.

— Там есть еда, если ты голодна.

Я взглянула на Феликса, а затем туда, куда он кивнул.

Рядом с креслами, обращенными к камину, стояла тарелка. Все искусно устроено. Выглядело восхитительно. Я не пошевелилась.

— Ты запрешь меня здесь?

— Нет, Сиенна, — мягко ответил он. — Ты вольна передвигаться, как тебе заблагорассудится.

Я уставилась на него.

— «Вольна», — выплюнула я. — Уж точно нет.

Было ли это из-за вина или его пугающих, крутых навыков, Феликс пересек комнату и оказался передо мной, прежде чем я успела моргнуть.

— Проблема в том, Сиенна, что ты свободнее, чем когда-либо в своей жизни, и ты слишком напугана, чтобы признать это, — опроверг он, протягивая руку, чтобы погладить мою челюсть.

Я затаила дыхание, все мое тело тряслось. Его прикосновение было ледяным. Это пугало и возбуждало меня.

Прежде чем я успела сообразить, что из этих чувств победит, он отступил назад и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Глава 8

Он пришел той ночью.

Ожидала ли я этого?

Может быть, поэтому не притронулась ни к одной из шелковых ночнушек, которые были в гардеробной — вместе с нижним бельем и одеждой моего стиля и размера — и скользнула под простыни голой?

Я сказала себе, что сделала это потому, что не собиралась носить то, что он купил для меня.

Но я знала, что он придет.

Я хотела этого.

На моей двери был замок, который я обнаружила, когда исследовала комнату. И могла бы запереться внутри. Он бы не ломился, какая-то часть меня знала это. Это еще одно испытание. Еще одна насмешка. Он знал, что я не запру дверь, потому что хотела его.

Несмотря на то, что была в чужой постели, в ситуации, о которой Голливуд и мечтать не мог, я заснула, как только моя голова коснулась подушки. Хотя после бутылки вина — или после такого же количества виски, которое я выпила сегодня, — я обычно часами ворочалась с боку на бок, пока Пит храпел рядом со мной. Я не принимала таблетки. Потому что не хотела становиться зависимой. Работала на ноутбуке, лежала и смотрела в потолок, а потом обычно думала о чем-нибудь грязном, запретном.