Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста

Далее в дыме появились геометрические фигуры, они искривлялись в пространстве, доставляя видимое удовольствие Эйнштейну, но даже искривляясь, они имели стройный смысл, и формулы, их описывающие, были выверенными и непререкаемыми…

Далее у меня перед глазами поплыли круги. Это были орбиты, по которым катятся планеты, спирали, в которые сворачиваются галактики. Конечно, чем дальше Математика уносила меня от длины окружности кастрюли, тем меньше была похожа на правду. Судя по наукам, основанным на математике, я должен был верить, что весь мир состоит из мистического Темного Вещества и наполняется не менее мистической Темной Энергией. (Вы думаете, я брежу? Нет, это просто современная космология. Я не против названий, я против попытки все объяснить разом, да еще терминологией в стиле фэнтези).

– Ну, в таинственности я не вижу никакого вре да, – заметил Эйнштейн, видимо, находясь во власти подобных моим видений и мыслей и прерывая своим высказыванием мой поток галлюцинаций. – Das Schonste, was wir erlebenkonnen, ist das Geheimnisvolle. [33]

– Бред! Бред! Бред! – запротестовал я.

– Так, всё, мне пора играть на скрипке, – заторопился Эйнштейн и вызвал такси. Было ясно, что, конечно, может быть, все и относительно, но такая уж явная конфронтация с царицей всех наук не входила в его планы.

33

Самое прекрасное, что мы можем испытывать, – это таинственное. (Пер. с нем. мой. —Б. К.)

Вскоре мы остались с Математикой тет-а-тет [34] . Она сразу подобрела. Было видно, что Математика вы-делывалась перед Эйнштейном.

– Послушай, Боря, я математика, я умею считать. Знаешь, сколько у меня было таких умников, как ты?

– Представляю себе, – ответил я, а потом добавил: – Но послушай, ведь как бы ни были точны твои цифры, мы, люди, играем ими, как хотим. Полмиллиона ведь больше, чем пятьсот тысяч. Есть психология цифр, есть гравитация цифр, которую мы зовем округлением.

34

«Тет-а-тет» происходит от французского выражения, означающего «голова к голове».

– Ну и что? За что ты ратуешь-то?

– Я ратую за то, чтобы видеть всё в надлежащей перспективе. Когда ученые увлекаются тобой, Математика, над миром нависает мрак. Ты инструмент, а не царица. Ты лишь удобное допущение нашего разума… Цифры нередко душат и удавливают души. Деньги, годы, расходы… Сколько можно?

– Боренька, – ласково сказала она, – ну что тебе неймется? Ну что ты, в сумасшедший дом захотел? Я ведь очевидна, как белый свет.

– Вот в том-то и дело, что он не белый.

– Это как не белый? – озабоченно спросила Математика.

– А так не белый. Наше солнце больше всего излучает в диапазоне электромагнитных волн, чья длина соответствует зеленому цвету. Просто так устроен наш глаз, что, смешивая все цвета спектра, он получает белый свет, а по-настоящему солнце мы должны были бы видеть зеленым. Все иллюзия, и это хорошо известно, но мы все время об этом забываем. Кто-нибудь из нас крикнет: «Бред! Иллюзия!» – все встрепенутся и зашикают, а потом опять забывают. Почему человечеству просто необходимо выглядеть глупо даже перед самим собой? Я не против иллюзий, но необходимо осознавать, что оперируешь иллюзиями, и ставить их себе на службу, а не служить иллюзиям, как богиням!

– Ну хорошо, время – иллюзия, смерть – иллюзия, я, математика, – тоже иллюзия. Ну, а что же не иллюзия? Как же жить-то? – возмутилась Математика.

– Нормально жить, отдавая себе в этом отчет, только и всего, – твердо ответил я. – Не забывать об этом и не впадать в объятия Манички Величия, что, мол, математика – точная наука, что, мол, вселенная на трех китах, что, мол, мы по образу и подобию, и нам и море по колено. Знать свое место, не унижать себя до червеобразного состояния, но и не возвеличиваться незаслуженно. Вот и все!

– Тебя, Боря, никто не услышит, вот увидишь, никому твоя правда не нужна, если не сказать хуже, твоя правда вредна, – ответила Математика. – Правда, сеструхи?

На зов Математики из стенных часов появилось Время, а из-под пола выглянула Смерть.

Я понял, что надо как-то договариваться, а то —конец…

Глава девятнадцатая Выяснение отношений со Временем

– Товарищи дорогие, вы меня не так поняли, – попятился я, – дело в том, что не всякую вещь, которую я говорю, нужно воспринимать так серьезно. Иногда я просто дурачусь!

– Ты не дурачился, – серьезно сказала Смерть и блеснула своей классической косой.

– Ой, какой у вас замечательный инструмент! Как покос? Травы хороши ли? – постарался я перевести тему разговора, принимающего неудачный для меня оборот.

– Оставьте его в покое! – неожиданно заступилось за меня Время, и – к моему счастью, Математика со Смертью отступили и растворились в воздухе до поры до времени.

– Ну что, голубчик, довыпендривался? – затикало Время, когда мы остались одни. – Как-то нам с тобой нужно привести наши отношения в равновесие. Дайка я расскажу тебе притчу, а ты послушай. Может быть, у тебя в голове и прояснится.

Я успокоился и уселся слушать Время. Оно неторопливо заговорило:

– В одном далеком мире, где не было времени, никто не рождался и не умирал, как они жили – не спрашивай. Вам человеческими мозгами этого не понять. Любая ситуация могла там повторяться сколько угодно раз. Ничего не случалось окончательно и бесповоротно. Если кого-то случайно убивали, то тут же он оказывался целым и невредимым, как новый. В этом мире не было сожаления о прошедшем времени, там не было и необходимости преодолевать расстояния, по мановению руки любой мог оказаться где угодно. Если что-нибудь шло не так, как хотелось, можно было все вернуть на шаг назад и попробовать еще раз. Тебе интересно?

– Конечно, конечно, продолжай! – увлеченно затараторил я.

– Ну так вот, жил там один парнишка по имени Яроб, неплохо жил, – продолжило Время, – резвился на зеленых полянках, радовался солнышку, играл с зайками. Но потом вдруг заподозрил, что все вокруг него нереально, ну как тебе сказать, как бы иллюзия, что ли… Он всем вокруг это разъяснил, и полянкам, и зайкам… и ему все поверили! Ну, и… – Время замялось.

– Ну, и что случилось? – заволновался я.

– Вдруг трах-бум, программа зависла, и компьютер пришлось отнести в починку, – ответило Время.

– Какой компьютер? – вскричал я.

– А разве ты не понял, что речь шла о виртуальной реальности, создаваемой компьютером? – засмеялось Время. – Дело в том, что когда какие-то вещи устроены определенным образом не тобой, и ты не понимаешь, да и не можешь понять, как они устроены, не следует пытаться их изменить…

– А что же случилось с мальчиком Яробом и его миром? – захлюпал носом я.

– На починенный компьютер эту программу ус танавливать не стали… Да и вообще сняли ее с произ водства. Нет больше ни Яроба, ни его мира с зелеными полянками. Мне даже кажется, что его никогда и не было… если я не ошибаюсь. А ошибаюсь я редко, – твердо подвело итог Время.