Тысячелетняя битва за Царьград

Затем, как мы уже знаем, турецкая эскадра пошла к Анапе, но, узнав, что она взята русскими, ушла восвояси. А все это время Федор Федорович почему-то оставался в Севастополе. Ведь опоздай на три дня Гудович со штурмом, у Анапы была бы трагедия почище, чем у Бибикова.

А ведь еще 11 мая Потемкин послал ордер Ушакову: «Я сим предписываю вам тотчас выступить по прошествии весенних штормов. Испрося помощь Божию, направляйте плавание к Румелийским берегам и если где найдете неприятеля, атакуйте его с Богом! Я вам поручаю искать неприятеля, где он в Черном море случится, и господствовать там так, чтобы наши берега были ему неприкосновенны». Однако пока ордер шел, пока его прочитали, пока раскачались... и лишь 10 июля Ушаков вышел в море. Слов нет — турецкий флот ввиду Севастополя, а выходить в море — не повод, надо ждать ордера Потемкина.

Да и тут Ушаков вышел не в море, а из гавани, и стал на якорь, поскольку 12 июля «Ушаков обнаружил флот Гуссейна, который вновь подошел к Севастополю на расстояние пяти миль». ^{42} Два дня эскадры стояли друг против друга, но не начинали сражения. Тот же Овчинников пишет: «...через два дня разошлись. Гуссейн пошел в сторону Варны, а Ушаков вернулся в Севастополь, чтобы пополнить запасы и вновь выйти в море для решающего сражения». Ну и ну! Гуссейн гуляет полтора месяца по Черному морю и запасов у него, хоть отбавляй, а Федор Федорович два дня постоял в пяти милях от родного Севастополя, и уже все запасы исчерпал.

Надо полагать, все было наоборот. Федор Федорович ушел в Севастополь, а Гуссейн с горя двинулся в Варну «пополнять запасы».

29 июля контр-адмирал Ушаков «пополнил запасы» и двинулся к румелийским берегам. [43] В составе эскадры Ушакова были 7 кораблей, 11 фрегатов, 2 бомбардирских корабля, 17 крейсерских судов и один брандер. В числе кораблей были: 80-пушечный «Рождество Христово» (флагман), остальные 66-пушечные — «Преображение Господне», «Св. Павел», «Св. Владимир», «Мария Магдалина», «Леонтий Мученик» и «Иоанн Предтеча» (последние два — бывшие турецкие корабли).

43

Румелийские берега — европейские берега Проливов.

Из одиннадцати фрегатов девять, вооруженных от 50 до 44 пушками, числились кораблями — «Св. Георгий Победоносец», «Апостол Андрей», «Александр Невский», «Св. Николай», «Навархия», «Федор Стратилат», «Царь Константин», «Иоанн Богослов» и «Петр Апостол». Лишь после войны в 1793 г. их вернули в класс фрегатов, кстати, в те времена их иногда называли линейными фрегатами. Кроме того, в эскадре состояли и два фрегата: 40-пушечный «Преподобный Нестор» и 36-пушечный «Св. Марк» (бывшая турецкая галера).

31 июля на подходе к мысу Калиакрия Ушаков обнаружил стоявшую под берегом турецкую эскадру Эскадра состояла из 18 кораблей, 17 фрегатов и 43 малых судов. На берегу турки устроили батарею. Но Ушаков прошел между турецкой эскадрой и берегом, не обращая внимания на огонь батареи, и выиграл у турок ветер.

Турки отмечали праздник Курбан-байрам, и появление противника привело их в замешательство. Турки в спешке поднимали якоря, а то и просто рубили якорные канаты и ставили паруса. Два турецких корабля столкнулись. С одного упала бизань-мачта, а на другом переломился бушприт. Корабль без бушприта ушел в сторону Варны, а второй остался при эскадре. Командование, вопреки субординации, взял на себя Сеит-Али. Его корабль стал головным. Сблизившись с «Рождеством Христовым» на полкабельтова, Сеит-Али начал артиллерийскую дуэль. Старому пирату не повезло — ядром разбило фор-стеньгу, и кусок ее попал в голову Сеит-Али. Эскадра кейзер-флага Ушакова — «Александр Невский», «Иоанн Предтеча» и «Федор Стратилат» — попытались окружить корабль Сеит-Али, но два алжирских корабля кинулись защищать своего адмирала. Началась, попросту свалка. Далее все было, как и в предыдущих баталиях: турки начали уходить, а на кораблях Ушакова, как обычно, был сильно поврежден рангоут, чтобы их преследовать. Как писал сам Федор Федорович: «...прибавляя сколько можно парусов, старался его нагнать, но северный ветер, усиливаясь час от часу, сделался весьма крепкий, и развело великое волнение, при котором имел я на флоте также повреждения: в стеньгах, реях и парусах и на корабле «Александр» от подводных прострелов пушечных великую и опасную течь, притом не имея в той стороне безопасного убежища к исправлению, с крайним сожалением сию погоню принужденно оставил и, подошел со флотом в закрытие под берега мыса Эмене, не в дальнем расстоянии остановился на якорях, где все повреждения флота исправлены».

В бою русские потеряли 17 человек убитыми и 28 ранеными. Судовых потерь обе эскадры не имели.

После сражения Ушаков отправил фрегат «Св. Марк» и крейсерские суда пограбить купцов. Как писал Ушаков: «...при румельских берегах, а особо при Эмене, Мисемрии, Фаросе и Сизополе, многие суда, в том числе некоторые транспортные, с хлебом, везомым в армию, загнали на берега и выстрелами при оных затопили; людей, бежавших с них, при сопротивлении во множестве побили и потопили и 4 малые судна, взяв в плен, привели ко флоту, а как оные оказались взять с собою не способны, то также затоплены; пленных людей на оных взято 14 человек; а прочие все на барказах бежали и в погоне за ними побиты и потоплены. 2-го числа сего месяца шедшая от стороны Варны большая турецкая шебека под военным флагом, хорошо вооруженная, крейсерскими ж судами и «Макроплеею», не могучи уйтить, загнана на каменный подводный риф мыса Эмене».

Победа при Калиакрии и разгром неприятельского флота были шумно отпразднованы в Петербурге и Стамбуле.

Глава 6 ЯССКИЙ МИР

Уже в июле 1791 г. турки были вынуждены пойти на переговоры с русскими. Они начались в местечке Чистово» и за отсутствием Потемкина их вел Репнин. Князь торопился и из-за честолюбивых побуждений шел туркам на уступки. Приехавший Потемкин дал Репнину нагоняй и перевел переговоры в Яссы. Но светлейшему не удалось подписать мира. Он тяжело заболел и, предчувствуя кончину, приказал отвезти себя в Николаев, где хотел умереть и быть похороненным. 5 октября 1791 г. в 38 верстах от Ясс князь Потемкин Таврический скончался.

Суворов, узнав о смерти Потемкина, сказал: «Великий человек и человек великий: велик умом и велик ростом». Румянцев заплакал и сказал удивленным домочадцам: «Что на меня так смотрите? Потемкин был моим соперником, худого сделал немало, и все ж Россия лишилась в нем великого мужа». Они были великими людьми, великими в своих деяниях, в соперничестве и в благородстве.

Заканчивал переговоры с Турцией уже граф Безбородко. 29 декабря 1791 г. в Яссах был заключен мирный договор с Оттоманской империей.

Договор подтверждал Кючук-Кайнарджийский договор 1774 года, Акт 1783 года о присоединении Крыма и Кубани к России и все другие предшествующие русско-турецкие соглашения. Новая граница между договаривающимися сторонами устанавливалась на юго-западе по Днестру. В соответствии с договором правительство Турции отказывалось от претензий на Грузию; обязалось не предпринимать каких-либо враждебных действий в отношении грузинских и кубанских земель; в целях обеспечения интересов русской торговли в Алжире, Тунисе и Триполи вознаграждать русских купцов за все убытки, которые могут быть причинены им корсарами — подданными Порты.

Как и Кючук-Кайнарджийский мир, Ясский мирный договор не удовлетворял ни Россию, ни Турцию. Окружение султана не могло примириться ни с потерей Крыма и Очакова, ни с русским флотом на Черном море. Россия ногою твердою встала у Черного моря, но так и не получила права свободного выхода из него. Для нашего флота Черное море стало озером. А в любой момент из Босфора могла выйти турецкая или иная неприятельская эскадра, напасть на русские города на побережье и высадить десант.

Не были довольны миром и народы, жившие у берегов Черного моря. Крымские татары мечтали вырезать на полуострове гяуров и вновь начать грабежи русских и украинских земель. Горцы на Кавказе также хотели избавиться от русских, а греки и славяне, населявшие Балканский полуостров, в свою очередь, мечтали избавиться от турок и обращали взоры на Россию.

Ясский мир, подобно Кючук-Кайнарджийскому, должен был стать лишь передышкой между войнами. Однако ход событий изменили большие перемены в Париже и Петербурге.

БОСФОРСКИЕ ГРЕЗЫ ЦАРЕЙ И ГЕНСЕКОВ

Золотой Рог и Константинополь — всё это будет наше... Это случится само собой, именно потому, что время пришло, а если не пришло еще и теперь, то действительно время уже близко, все к тому признаки. Это выход естественный, это, так сказать, слово самой природы.

Ф.М. Достоевский

«Еще раз о том, что Константинополь, рано ли, поздно ли, а должен быть наш» ^{43}