Тюльпаны, колокола, ветряные мельницы

Мы спустились по крутому железному трапу. Две девочки-двойняшки, примостившись на одном стуле, смотрели телевизор. На экране миловидная дама показывала, как сделать дешевый, красивый абажур. Девочки не шевелились. Корнелиус — так зовут шкипера — велел им подойти и поздороваться с гостями.

— Что вы хотите выпить? Нет, не отказывайтесь! Мсье из России, такой редкий случай…

На стене — делфтские тарелочки. Мебель разного возраста — старый буфет и новый, светлый обеденный стол. Обстановка городской квартиры среднего достатка. Над телевизором — семейные портреты, а под ними цветная открытка — новый кинотеатр в городе Курске.

— Мне подарил советский матрос. Он сам из Курска. Он тоже удивлялся…

Окрестил баржу отец Корнелиуса. Тогда баржа еще не плавала. То была старая, дырявая посудина, ржавевшая на приколе, в закоулке здешнего порта, и отец — тоже Корнелиус — нашел на ней кров. До войны было свое судно, но фашисты конфисковали его. И отец мечтал починить баржу, снова взяться за штурвал. Называлась она «Святая Маргарита». Это все равно не годилось.

— Мы протестанты, мсье. Какое дать имя? Вся надежда тогда была на вашу страну, ведь Гитлеру давали сдачи только на восточном фронте. Под Курском вы ему здорово всыпали. Правда, до этого был Сталинград, но голландец, говорят, решает не сразу, еще поразмыслит. Словом, сражение под Курском окончательно убедило…

Рассказывая, он накрывал стол.

— Садитесь! Досадно, жены нет дома. Она в кино со старшей дочкой. Для нас это, знаете, удовольствие не частое — пойти в кино.

Вчера «Курск» пришел из Базеля. Груз — швейцарские часы, товар нежный. Его охотно доверяют шкиперу, — баржа ведь плавно скользит по воде. Завтра, может быть, удастся получить партию апельсинов для Парижа. Корнелиус объясняет маршрут, развернув карту: сперва по Маасу, затем по каналу, через Арденнский лес в реку Эн, из нее, опять по каналу, в Уазу и в Сену.

В рейсе — не до кино. Расписание жесткое, нельзя терять ни минуты. Шкиперу ненадежному, неаккуратному груза не дадут. Надо купить продуктов — замечай, где магазин поближе.

— Клара, старшая, бегом кидается… Слава богу, наскребли денег, купили большой холодильник. Запасаем на несколько дней.

Сходят на берег, понятно, не по трапу. Возиться с ним некогда. Я видел на палубе горизонтальный брус, прикрепленный к вертящемуся столбу. Баржа коснется стенки, и в тот же миг наваливайся на брус, отталкивайся ногами. Так, как у нас в деревне ребята катаются на калитке-вертушке.

Работа и отдых — все на воде. Куда денешься от своего судна! На суше у шкипера нет ничего — ни кола, ни двора. Отпуск? Когда нет груза, тогда и отпуск — волей-неволей. А точнее, ожидание груза.

Корнелиус обивает пороги фирм, добывает фрахт.

Клара, та пользуется временем, ходит на танцы. Иногда с женихом встречается, если он окажется поблизости. Он тоже плавает, с отцом и матерью.

— Баржа у них отличная, тысяча тонн. Наша — всего шестьсот.

Вообще жених подходящий. По всем статьям. Где будут играть свадьбу? На барже у жениха — где же еще!

— Мы, речные цыгане, обычно на своих женимся, на цыганках. С сухопутными родство слабое. Клара со своим Виллемом еще в школе подружилась…

В будущем году и младшие начнут учиться — в школе-интернате. Потом они вернутся на баржу. Им тоже, скорее всего, суждено жить на воде.

Сыновья шкиперов, те и вовсе лишены выбора. Баржа, как и ферма, от себя не отпускает. Сытно на ней или худо.

Корнелиус делится своими заботами. Крупные фирмы давят, хватают за горло. У них крупные, быстроходные баржи, реклама, конкурировать с ними трудно. Шкипер Корнелиус, маленький человек, в тревоге. Идти к богачам на поклон? Не возьмут они его с баржей, скажут: устарело судно, не годится в нашем передовом бизнесе. Продать баржу? Страшно! Здесь, как бы там ни было, ты хозяин. Ты у себя дома…

Мы прощаемся. Я желаю Корнелиусу удачи.

— Спасибо… Жалко, нельзя нам в море, а то пришли бы в Россию. Я бы в Курске побывал, матрос звал меня… Постойте, мсье, забавная история! Меня ведь уговаривали переменить название. Представляете? Один селедочник отказался грузить свои бочки. Я, говорит, с красными дел не имею. Вот ведь наглец! А я ему — как вам угодно. Красный я или другого цвета, касается только меня.

Мы отошли, и Ханс сказал:

— «Каролина» была такая же… Может быть, немного поменьше.

Баржа, на которой ушел Анатолий… След его оборвался. Но хочется думать, я еще встречусь с ним.

Фото. Голландия

Здесь, в этих особняках на набережной, живут богатые амстердамцы.

Люди небольшого достатка вынуждены жить на воде, в сырых плавучих домиках — вонботах.

Вот они — голландские кломпы, выставленные для продажи в базарный день.

Не счесть каналов в Голландии, не счесть подъемных мостиков, — они тоже неотделимы от ее пейзажа.

Дом этой голландки — самоходная баржа — тоже на воде, но он постоянно в движении по каналам и рекам европейского Запада.

Нигде не увидишь столько сыра, как в городе Алькмаар, на традиционной ярмарке сыров.

Таков Маркен — старинный рыбацкий поселок.

Своеобразен костюм рыбачек селения Спакенбург, они носят жесткие выпуклые пестрые нагрудники, похожие на латы.

«Рыцарский дом» — старинный замок в Гааге.

В городе Делфте, на родине голландского фаянса, расписанного диковинным орнаментом.

Небольшая верфь в Заандаме, где когда-то работал Петр I, кажется, мало изменилась с тех пор.