Тюрьма особого назначения

— Инспектор ГАИ старший сержант Голубев, — не глядя на плавно опускающееся вниз стекло, лениво пробормотал себе под нос гаишник. — Правила движения почему нарушаем, а, товарищ водитель?

— Извините меня, пожалуйста, но я очень тороплюсь. У меня через десять минут интервью с губернатором Санкт-Петербурга, в мэрии, — ответил донесшийся из мягкого кожаного чрева «мерседеса» ангельский женский голосок, моментально толкнувший Голубева в коленки и низ живота. — Вот, пожалуйста, мое журналистское удостоверение. Видите? Анжелика Гай, еженедельник «Невский репортер». — И изящная загорелая ручка с золотым колечком и нежно-розовыми ноготками протянула сквозь образовавшуюся в боковой двери пустоту закатанный в тонкий прозрачный пластик прямоугольник с маленькой цветной фотографией и большой синей печатью. На застывшего сержанта из глубины салона пахнуло дурманящей смесью дамских ментоловых сигарет и изысканных духов «Органза».

— Анжела?! — Голубев растерянно хлопал глазами, глядя на улыбающуюся блондинку с длинными роскошными волосами и с трудно объяснимым внутренним чувством узнавая в этой супердевочке свою бывшую одноклассницу и первую любовь Анжелу Андрееву, с которой они не виделись с самого выпускного вечера в школе.

Да, однажды он уже слышал краем уха от кого-то из бывших одноклассников, с кем поддерживал отношения, что самая красивая девочка Васильев-скоро острова теперь сменила фамилию и работает журналисткой в одном из стремительно завоевывающих популярность питерских журналов. И что у нее, дескать, есть очень богатый и высокопоставленный покровитель. В этом, к слову сказать, он, рядовой питерский гаишник, не видел ничего из ряда вон выходящего, поскольку если и были в городе на Неве женщины, заслуживающие жить как королевы, то Анжела, несомненно, принадлежала к их числу. По крайней мере, так считал когда-то без ума влюбленный в свою одноклассницу Игорь Голубев, стоящий сейчас на дороге с полосатой милицейской палкой в руке и во все глаза таращившийся на ослепительно красивую даму в обтягивающей роскошную грудь красной водолазке.

— Привет, Игорек. Как дела? — весело ответила Анжела, сразу же узнав бывшего соседа по парте, дарившего ей на протяжении нескольких лет цветы по праздникам и регулярно провожавшего ее до дома. С тех пор прошло уже пять лет, за которые, как успела заметить журналистка, бывший воздыхатель потолстел и отрастил пышные усы. Анжелика внимательно, насколько позволяло наполовину опущенное стекло «мерседеса», осмотрела сержанта с головы до ног и понимающе покачала головой. Что она хотела этим сказать, гаишник так и не понял, поэтому быстро и непринужденно пожал плечами и поспешил ответить на адресованный ему дежурный вопрос.

— Да вроде ничего! Слушай, сто лет тебя не видел, Анжелка! Ты, как я погляжу, в полном порядке, да? — Сержант побарабанил толстыми пальцами ио крыше дорогой машины и надул губы, став похожим на квакающего лягушонка. — Слышал про твои успехи на ниве журналистики. И про новую пассию — тоже, — с понятным намеком добавил Голубев. — Ну и кто он — этот счастливчик?

— А ты, Игоречек, неужто ревнуешь?! — рассмеялась Анжела, изумленно и озорно вскинув тонкие, как ниточка, бровки, а потом вдруг протянула к сержанту свою горячую, чуть влажную ладошку и нежно провела ей по обвислой щеке гаишника, наклонившегося к окошку. — Ты это зря. Я пока еще не замужем и в ближайшее время вроде бы не собираюсь. А фамилия моя — так, творческий псевдоним. Была Анжела Андреева, а теперь — Анжелика Гай. Звучит, правда?

— С новым именем ты стала еще более недоступной, чем была, — не меняя слащавого выражения лица, до сих пор испытывающий затяжной экстаз от прикосновения женской руки, пробормотал Голубев. — Но парень-то есть? Или у вас в журнале гонорары сотрудникам регулярно выплачивают «мерседесами»? — весело полюбопытствовал гаишник, но по опустившимся уголкам губ и недобро блеснувшим глазам Анжелы понял, что последний вопрос задавать не стоило.

— Да, есть. — В голосе журналистки промелькнула нотка не то вызова, не то равнодушия. — Если его можно назвать парнем... Сам-то женат?

— Не-а, — снова ощерился Голубев, качая головой. — Жду вот, когда ты согласишься выйти за меня! Помнишь, в восьмом классе обещала? Так, может, нам как-нибудь... того.. А?

— Увы, Игорек, ничего не получится, — без малейшей, в общем, насмешки сообщила Анжелика. — Как там у классика — «но я другому отдана и буду век ему верна»!

— Кто он, хоть скажешь? — печально вздохнув, произнес сержант, склонившись к самому окошку.

— Он о-о-чень большой человек. И богатый, — жеманно протянула роскошная блондинка, приблизив свое лицо к занявшей почти весь проем и загородившей дневной свет физиономии гаишника. — И страсть как не любит, когда кто-нибудь пытается перейти ему дорогу. Понятно?

— Спрашиваешь! — отстраняясь от «мерседеса», ответил сержант, уже поглядывая на стоящие на противоположной стороне перекрестка автомобили, ждущие разрешительного сигнала светофора. Какая-то задрипанная «мазда» с разбитой фарой нетерпеливо рычала неотрегулированным мотором, пытаясь сорваться с места при малейшем намеке на желтый свет. При каждом рычании двигателя из пробитого глушителя валил мохнатый черный дым. Это был стопроцентный «клиент», и Голубев, почувствовав скорое шуршание бумажек с водяными знаками, бодро переползающих из бумажника водителя «мазды» в его личный карман, решил не менять живые деньги на пустую, бесперспективную болтовню с Анжелой. Тем более что она сама, по ее же уверениям, очень торопилась на интервью с губернатором.

— Ладно, езжай, — с некоторым сожалением в голосе произнес гаишник, кивая красавице журналистке и вытягивая перед все-таки рванувшейся на желтый «маздой» свой полосатый жезл. — В следующий раз, госпожа Анжелика Гай, я вас оштрафую за нарушение правил дорожного движения! Кстати, разрешенная в городе Санкт-Петербурге скорость равна шестидесяти километрам в час.

— Есть, шестидесяти, — игриво козырнула журналистка и до отказа выжала педаль акселератора, оставляя далеко позади и шумный, запруженный автомобилями перекресток, и своего первого, уже заплывшего молодым жирком воздыхателя в форме блюстителя порядка.

Глава 17

Когда сотрудница еженедельника «Невский репортер» заявляла остановившему ее сержанту о том, что через десять минут ей необходимо быть в мэрии, то, мягко говоря, грешила против истины.

Анжела, или, как ее именовали сейчас, Анжелика Гай, гнала свой роскошный автомобиль, подаренный сорокадвухлетним «парнем», по совместительству исполняющим обязанности спонсора и любовника, в сторону Приморского шоссе и далее — в поселок с замечательным названием Репино, где на берегу маленького, во очень симпатичного озерца стоял его белоснежный двухэтажный особнячок...

Однажды, около года назад, Анжелика совершенно случайно оказалась на одной пресс-конференции, которую давал Кирилл Валерьевич, окрещенный ею впоследствии «папочкой», по поводу очередного банкротства очередной финансовой пирамиды по имени «Кентавр-банк», председатель правления которого, собрав денежки в чемодан, усвистел в неизвестном направлении, оставив «кинутыми» более двух тысяч рядовых вкладчиков. И угораздило же ее тогда встать и впервые в жизни представившись Анжеликой Гай, задать солидному господину из комитета мэрии по финансам, сидящему перед микрофонами, каверзный и заковыристый вопросик относительно странной ситуации, выразившейся в том, что этот самый господин за два дня до бегства президента «Кентавр-банка» забрал из этой дутой финансовой структуры свой вклад в размере десяти тысяч долларов США. Выходит, товарищу из мэрии было известно о коварных планах господина Березина в скором времени покинуть город на Неве, забрав с собой все деньги вкладчиков?

После столь каверзного вопроса молодой и красивой журналистки многоголосая толпа пишущих и снимающих коллег зароптала, наполнив зал пчелиным гулом, а несколько операторов дали крупный план стоящей в строгом черном костюме блондинки, без сомнения, ставшей главным действующим лицом пресс-конференции.

Кирилл Валерьевич тогда быстро справился с первоначальным секундным замешательством, вызванным неизвестно как всплывшей на поверхность правдой, но потом улыбнулся присутствующим репортерам и с полнейшей искренностью в голосе и на лице поведал, что названный случай действительно имел место и он, сотрудник мэрии, и не собирался делать из этого секрета.