#тыжедевочки
Шрифт:
30 сентября
Перед уходом Катя говорит:
– Девок не води. Мужиков если позовешь, приберись сначала.
– Да где их взять-то, мужиков? – спрашивала я.
– Это как грибы, надо лучше искать.
1 октября
Я жутко опаздывала, и успела только на конец Настиной истории про вино:
– …мы, конечно, засомневались, посмотрели еще раз… Но нет, не включили вино! Значит, судьба перед нами извинялась.
Летом Настя и Полина побывали в Париже, где крайне неудачно прокатились на метро. Парижские проездные стоят дорого, но как уехать,
И теперь, когда Настя с Полиной были уже в Москве, случилось удивительное. Официант забыл включить в их счет дорогую бутылку вина, о чем Настя и рассказывала. Правду говорят – удача любит смелых. А еще тех, кто любит вино.
3 октября
Наконец я не выдержала:
– Много кофеина вредно.
– А, ты не будешь? – спросила Катя и подлила побольше себе. Она всегда пила кофе со вкусом кофе, без всего.
4 октября
Социальные сети – зло, они сделали доступным чужое счастье. Пока я злюсь, Катя говорит:
– Забудь о них, через лет пять о них все забудут, придет новая кровь, а мы будем главредами, и они будут нас читать.
После чего ободряюще добавляет:
– И ненавидеть будут. Как всех маленьких девочек, которые делают большие дела.
Ну она-то, может, и будет делать.
6 октября
Надо закодировать себя от выбалтывания лишней информации. Люди должны думать, что я слишком беспечна, чтобы задаваться такими вопросами, как политическая ситуация. Знаете, как говорят у нас в инязе? «Ваша главная задача – to say something about nothing». Так вот надо научиться говорить nothing about something.
А в целом Маша успешна, у нее есть крыша над головой (чужая), деньги (в скромных, но все же количествах), работа (десятки переводческих страниц). А, и Андрей. Хожу с ним за ручку, принимаю от него цветы, улыбаюсь. Мое лицемерие набирает обороты.
11 октября
Утром нас встречают мороз и солнце русских квартир. И пока мы мечтаем об отоплении, мы чаще едим, меня это беспокоит.
15 октября
Самое сложное с Андреем – изображать искренность, чувства разнообразные. Тут надо и тон убедительный, и взгляд. И слова нужные подобрать. Ну, с последним у меня все хорошо, я же, на минуточку, лингвист. И почему все мне верят? Вдруг я на самом деле убиваю бабушек и ем котят?
20 октября
Саша, проходивший в нашей группе повтор года, был сегодня крайне мил ко мне, а я, как известно, о милых ко мне людях слагаю книжки. Он редко появлялся на парах, но сразу прославился своим тактичным чувством юмора. Например, шутки про Катю были похожи на эпитафии: как-то он пошутил, что знал девочку, которая училась так же много, как Катя, и что она в конце концов умерла. Катя посмеялась и обиделась.
Сегодня была моя очередь. Я много и нервно смеялась, и он сказал, что через пару лет они будут навещать меня в психбольнице. А я подумала, мы уже в психбольнице. Просто делаем вид, что это университет.
– Не у всех же такая токсичная мать, как у тебя, – сказал он как-то мне при всех, когда я рассказала про то, как готовила домашние задания в школе.
Потом он снова пропадал и в какой-то
момент пропал насовсем. Все выдохнули.23 октября
Ничего глупее не делала. Мне не нужна компания для свершения моих великих дел. И так нет времени, а тут еще этот романтик на букву А. И если ты не одна, у всех возникают вопросы лирического содержания. Не воспринимают больше как самостоятельную единицу. Я этого не люблю.
Хотите знать, как сильно я люблю этого мальчика? Рассказать вам о любви? О всепоглощающей любви, в которой я смогла убедить всех, кроме себя? Или лучше о любви к ближним, которые плюют тебе в лицо каждый раз, когда ты сделаешь что-то не так? Нелюбить меня учили лучшие, уж это я умею как никто другой.
Так вот вам о любви: во мне ее нет ни капли.
26 октября
Мы открыли для себя большую столовую, прямо Большой зал в Хогвартсе, разве что яства сами не появляются, а совы не приносят почту. Теперь мы худеем всей группой. Будем худеть, пока мужчины не начнут падать в обморок от нашей ослепительности. Едим очень мало и страшно здоровую пищу. Перцы, моркови, сельдереи, петрушки, огурцы. Никаких американских закусочных. Все грустные, одна Катя смеется, но у нее это патологическое. Иногда она лаконично падает в обморок, но никогда не говорит о своем самочувствии.
1 ноября
Я так редко ем, что не могу остановиться, когда снова оказываюсь за столом. Это чувство, когда ты поел… Как будто предал родину. Тогда я отжимаюсь до крови на костяшках пальцев, пока не полетят черные мушки из глаз. Не могу себе простить ни куска, не понимаю, как кто-то поглощает торт один на один с тортом, как ест комплексный обед? Для меня это еда на неделю. Я бы не ела вообще, если бы от этого не умирали. От еды одни проблемы. Я ее боюсь. Она испортила мне детство, фигуру, самооценку.
Иногда утром я просыпаюсь, кажется, совсем нормальной. Завтракаю, не чувствую отвращения к еде, к себе. Даже могу съесть шоколад и не бить себя потом воображаемыми кнутами. Бывает, это длится неделями. У меня появляется цвет лица. Становится легче общаться с людьми, пропадает слабость.
А потом я что-то съедаю. Кусок торта на чужом дне рождения. Или тарелку супа во тьме ночной. Или ем три раза в день вместо обычных одного/двух. И тогда тяжелый маятник бьет со всего размаха по яйцам моей души.
И вот мне снова хочется плюнуть себе в рожу с этим мерзким ртом, который требует есть. Ненавижу! Ненавижу, что так по-дурацки устроен человек, что он постоянно ест, каждый день, да еще по нескольку раз! Давно жду, когда эта чертова машина под названием организм перестанет просить еды и оставит меня в покое. Потому что я устала есть, ненавидеть себя и кормить потом белоснежный унитаз тортами или лазаньей.
7 ноября
– Говорят, занятия музыкой спасают от Альцгеймера, – обсуждали мы после одной из пар фонетики.
– А языки? – спросила Катя.
– А языки нет, – ответила Саша, которая как раз училась играть на гитаре.
– Тогда зачем все это?? – возмутилась я.
– Ну тогда расскажешь потом, как там на пенсии без Альцгеймера, – попросила Катя.
– Но ты же не запомнишь.
18 ноября
Дома меня с порога встретил телефонный звонок. Должно быть, кто-то сильно обо мне заботился. Так и было:
– Маша, Вы знаете, что в четверг Вы выступаете на конференции? – раздался в трубке голос научной руководительницы. «Я – что?» – поперхнулась я.