У ангелов нелетная погода

– Спасибо, Кирилл. – Лощевский помедлил, надеясь, что Страхов сам прервет паузу. Но не на того напал – искусство диалога было известно Страхову не хуже, чем самому Лощевскому. Не выдавай всю информацию сразу, подожди, пока собеседник проявит свой интерес первым: у кого крепче нервы, тот всегда с прибылью.

Страхов легко молчал, затягиваясь своей сигариллой.

– Слушай, у нее в Турции дочь украли прямо в аэропорту, представляешь? – Лощевский помедлил. – Ты мне тогда еще говорил, что ей очень хочется за границу, отдохнуть вдвоем с дочкой…

– Ну ты даешь, Вадик, разве все упомнишь, о чем народы просят доброго дядю Кирюшу? – Страхов говорил как-то рассеянно, слышно было, что листал какие-то бумаги или, может, журнал с картинками. – Пропала, говоришь? Так, может, просто сбежала от мамаши? С каким-нибудь Каримом или Абдуллой? С девицами такого возраста это случается…

Лощевский не говорил, какого возраста девочка, а Страхов только что отрицал, что помнил просьбу о Ларисе, а значит, не мог помнить и о ее дочери. Но Лощевский ничего этого не сказал: ему стало ясно, что упорствовать бесполезно. Страхов никогда не признается, что просил о чем-либо связанном с этой женщиной.

– Д-да, возможно, – так же равнодушно ответил Вадим. – Просто загадочная история. А ты как, в отпуске уже побывал или все горишь на работе?

– Горю, старичок, не до отдыха. Зимой поеду на лыжах покататься! Давай вместе махнем в Альпы?

– Ну почему бы и нет? На три-четыре дня смогу вырваться. Только до зимы еще…

– Ну ничего, может, в субботу в клубе? Ты давненько не катал мячик.

– Постараюсь, Кирилл! До встречи!

Он положил трубку. Посидел несколько минут, собираясь с мыслями и анализируя закончившийся разговор. Похоже, ситуация дерьмовая, и, возможно, он сам в дерьме по самые уши. Хоть поездка в Турцию и была затеей самой Ларисы, но кто-то этим явно воспользовался. Кто-то, у кого была информация либо от турагентства, которое он лично рекомендовал Ларисе, либо от Страхова, который сейчас сделал вид, что никаким боком в этому не причастен. Но зачем и кому могла понадобиться эта девочка, ее дочь?

18 августа 2008 года, понедельник, день

Скворцов разлил водку, призывно поднял свою рюмку:

– Давай, Петро, за вас, оперов!

Семейный покачал головой:

– Какой я теперь опер? Я теперь начальник гребаный. Сижу в кабинете, бумаги отписываю.

– А-а, настоящий опер всегда останется опером, хоть генеральские звезды ему навесь. – Скворцов опрокинул рюмку, закусил маринованным грибком. Вот за это – за нормальную выпивку и закуску – он и уважал модный ресторан на Таганке, где тщательно воссоздали атмосферу, интерьеры и меню эпохи любимого фильма всех времен и народов «Место встречи изменить нельзя». – Где твой Тищенко-то?

– Да вот, опаздывает, паршивец! – Семейный покрутил круглой, коротко стриженной головой. – Позволяет себе!

– Теперь ты ему не командир, – засмеялся Скворцов. – Это раньше ты их сутенерскую шоблу мог одним пальцем пришибить, если бы захотел. А теперь бросил это поле, пошел в гору. Бросил бедных девочек на произвол мамок и папок.

– Да я и сейчас их по одному пришибить могу, – обиделся Семейный. – Команды нету. Была бы команда, думаешь, мы бы их не упаковали всех до одного? Команду не дают, а без команды, сам знаешь… – Ну да. – Скворцов чувствовал, что косеет, но дело надо было довести до конца, раз обещал. – Без команды и прыщ не вскочит на заднице, точно!

Плотный невысокий парень в косухе и черных джинсах подскочил к их столику с разгону.

– Извиняйте, Петр Иваныч, припоздал чуток! – Он суетливо поклонился Семейному, кивнул Скворцову. – Пробки, блин! Куда ни сунься, все равно угодишь… Мягкий хохлацкий говорок выдавал в парне «неместного». – Какие проблемы?

– Проблемы? У меня никаких! – Семейный сразу приосанился, подпустил в голос начальственных нот. – Проблемы если только у тебя, нет?

– Да какие у нас проблемы, – захихикал Тищенко. – У нас все путем, как положено, без осложнений. Чего пить будете?

– Да мы уж приняли немного, хватит. – Семейный явно не хотел пить с сутенером. – Ты вот товарищу моему ответь на ряд вопросов – и свободен.

Скворцов дожевал ломтик огурца, вытер губы салфеткой.

– Слухаю! – Тищенко с готовностью развернулся к нему.

– Тут у моей знакомой проблема в Турции возникла. – Скворцов внимательно смотрел в лицо сутенера – если будет врать, он увидит. – Дочку у нее в аэропорту увели. Украли. Вот пытаюсь понять, кому это надо было и зачем? Дочке только-только восемнадцать стукнуло, считай, несовершеннолетняя.

– А шо они там, у Турции, живут или как? – Тищенко покосился на почти допитую бутылку «Посольской».

– Да прилетели на неделю отдохнуть, и прямо в аэропорту девчонка пропала! – с досадой объяснил Скворцов. – Могут там наши или местные девчонок загребать?

Тищенко помолчал, задумчиво пожевал веточку укропа.

– Та не. – Он убежденно покачал головой. – Навряд ли! Зачем рисковать, когда их тута можно сотнями вербовать и уже готовых по-тихому перевозить? Наши бы не стали вязаться. А турки? Турки тоже навряд. У них хоть проституция разрешена, но поставками не займаются, законы грубые, за похищение женщины можно десятку строгого схлопотать. А тут же еще международный скандал может выйти… Не, навряд!

– А арабы, например? – Скворцов пригнулся поближе к парню. – Могут блондинистых девчонок в Турции вербовать?

– Ну шо, из-за одной девчонки так рисковать? – Тищенко поднял бровки домиком. – Отсюдова они могут вагон запросить и получить. Хошь беленьких, хошь синеньких в крапинку – любых.

– Н-да, загвоздка! – Семейный поскреб в затылке. – Ладно, Тищ, иди себе. Спасибо, как говорится, но гляди не зарывайся, я за тобой присматриваю, так и знай.

– А то ж! – Тищенко встал, почти что поклонился. – Мы же все понимаем, ученые! Спасибо и вам, Петр Иваныч, вы, если что, звоните!

– Что – если что? – грозно осведомился Семейный. – Ты это про что?

– Ну, так, вообще, может, вот информацию треба или так… – Тищенко явно запутался, что хотел предложить грозному оперу.

– Ну, давай, веди себя! – Семейный сдвинул брови. – Бывай!

– И вы, Петр Иваныч, бывайте здоровеньки! – И, вертя на пальце брелок с ключами от машины, Тищенко от греха подальше быстро пошел на выход.

Семейный развел руками и издал губами звук, который можно было перевести как «ну вот, говорил тебе, что ничего не выйдет!». Скворцов покивал тоже молча – полезной информации было ноль, если не считать, что вряд ли на Ларисину дочку польстились торговцы «живым товаром». Но тогда вообще непонятно, кому и зачем она понадобилась…

18 августа 2008 года, понедельник, день

Нателла дописывала материал в номер, когда в комнату, которую она делила со Скворцовым, кто-то вошел.