У черты
Шрифт:
– Ненавидят? Меня что ли?
– Тебя, дорогой. Завидуют тебе, но боятся. Иначе давно бы глотку перерезали.
– Да видишь, не перерезали, - начал заводиться Глеб. – Не все же такие.
– Не все. Только тебе среди правильных скучно, Рамзес. Ты воевал, знаю, потом в Зону пришел. Зачем? А я скажу: невмоготу тебе среди чистеньких. Задрали, небось, чистоплюи, захотелось настоящей жизни, рисковой, честной. Скажешь, нет?
– Допустим, - Глеб упрямо тряхнул головой. – Но в спину я не стреляю.
– Потому что молодой еще, жизни
– Хочу оставаться человеком! – отрезал сталкер. – Иначе смысла нет.
– Все равно ведь убиваешь! – Князь засмеялся мелким смехом. – Чем твои жмурики лучше моих?
– Хуже! Мои хуже. Твари, один к одному. Заслужили свое.
– Тебе ли судить? Там всех рассудят, не здесь!
Глеб разозлился.
– Ты, Князь, наверное, прав, живу я глупо. И объяснить толком не умею. Но я, веришь ли, сплю спокойно.
«Иногда…»
– И я сплю спокойно, - откровенно смеялся Князь. – Я же говорю – нет между нами разницы. Ты ходишь, и я хожу, а это, между делом, статья не кислая. Народу в Зоне положили, что ты, что я. Только я для дела, а ты хрен знает зачем. Вот и думай!
Глеб замолчал, давя глухую ненависть.
– Князь, - спросил он, отсчитав положенные секунды, - зачем ты в Зону пришел? За Оком?
– Жизнь забросила, - начал Князь задушевно. – Я в этих местах еще тридцать лет назад лямку тянул, «пиджаком». Посыпал радиацию песочком. Войска химзащиты, слышал? Эх, время! Молодой был, глупый! Любовь у меня была…
Он умолк с приоткрытым ртом.
– А дальше? – осторожно напомнил Глеб.
– Она! – прошептал непонятно Князь. – Ее глаза, мать-перемать!
– Чьи?
– Бабы твоей покойной глаза! Перо мне в бочину – драл я ее мамашу. Вот в этих краях где-то.
Глебу стало мерзко и пусто. Обидно за Ингу, но ведь не врет Князь.
– Только она не Порывай была… - Князь задумался. – Как-то по-другому… не помню, м-мать!
– Замуж вышла? – предположил Глеб.
Артур пожал плечами. Судьба давней любви его ничуть не интересовала.
– Князь, - прямо спросил Рамзес. – Откуда ты узнал про Око?
Он чувствовал, что сейчас Князь скажет что-то архиважное.
– От мамаши и услышал, - ответил Князь с улыбочкой. – Про чудотворство тогда вся округа шепталась. Попы ваши, патлатые, все лезли, суетились. Мы уж их гоняли-гоняли… А ты что думал, сталкер, девка из Америки по твою кочерыжку приехала? Хе-хе. За золотом, дорогой, за золотом! Я-то сразу усек, принял меры. Она только из самолета выползла, а мне уже человечек отзвонился… Что?
У Рамзеса дыхание перехватило. Эмоции, дефицит которых еще вчера пугал его, прорвали плотину.
– Меры, значит, принял… И не боишься?
– выдавил сталкер.
Рука сама тянулась к оружию, ладонь горела от нетерпения обнять рукоятку.
– Я, сталкер, ничего не боюсь, и никого, - твердо сказал Князь. – Отбоялся. Руки прими от ножа… Нет, дорогой, попользовали тебя. До Ока,
обратно и гудбай – вся цена твоему благородству.– Я ж им не торгую, благородством, - процедил Глеб, распухая от желания вцепиться бандиту в глотку. – Дарю, когда не жалко. Может, поэтому и живой еще. Зато тебе, Князь, цена известная. Полбакса, столько патрон стоит, который когда-нибудь всадят в твою поганую башку… Дешевка!
– А ты, значит, стоящий? – Артура, кажется, проняло.
– Не твоя забота, Князь, - взорвался Глеб.
– Живу, как умею!
– Ну и дурак, - подвел итог Артур. – Я вот живу, как хочу… Ша! Закончили базар! Покемарь, завтра дырку к Оку искать будешь. А не найдешь, я в тебе сам дырку проверчу. Стоящий, мля…
Они еще долго переругивались, пока Князь, наконец, не провалился как в трясину в беспокойный сон. Возраст и усталость взяли свое. Разбудить Князя мог разве что глас небесный, но никак не Рамзес.
А Глебу не спалось. Он ворочался, смотрел в чудное небо и, наконец, поднялся, стараясь не опираться на раненную ногу. По левую руку едва слышно потрескивала чертова сфера. Словно кто-то тихо смеялся и цокал языком – куда, мол, заползли, червяки?
«Что, Князь, а ведь вставить тебе нож в сердце – одно движение!
– Рамзес остановился в шаге от бандита. – Проснуться не успеешь».
«Нет между нами разницы, Рамзес…» - память услужливо подсказала ответ.
«Есть! Ты убил Ингу».
Мысль была холодная как окоченевший труп. Глеб осознал, что еще немного, и он не сможет отступить. Плюнет на принципы, на циничный расчет, что вдвоем шансы дойти увеличиваются многократно.
От греха удержал Цент. Смарт завибрировал, и Глеб схватился за трубку, как за спасательный круг.
– Рамзес?! Слава богу! – взрыднул Митька сквозь густые помехи.
– Я думал, тебя прихватили!
– Я с Князем, Мить.
Цент поперхнулся.
– Идете к Оку? – спросил он после растерянной паузы.
– Да.
– Ну… это не так страшно. Главное, ты жив! Сам Князь за Оком не полезет, а ты успеешь. Успеешь, Рамзес?
«Не знаю…»
– Я обещал, - напомнил Глеб.
– Глеб… - Митькин голос прервался. – Я тебе верю, но Зона, она непредсказуемая. Ты только помни, золото тебя не спасет, что бы там Князь не говорил! Глеб, я прошу тебя… по-человечески. Сделай, как мы договаривались!
– Цент, прекрати истерику. Я всегда держу слово.
Глеб даже сквозь помехи слышал, как тяжело дышит Цент.
– Прости, Рамзес. Я себе места не нахожу!
– Что ты хотел, Мить?
– Сказать две вещи. Во-первых, назад пути нет. В Зоне война! У Норы «Долг» схлестнулся с пришлыми. Говорят, миротворцы зачищают Зону, но это деза... по-моему. О приказе я бы знал. Если это Шваниц, то он рвется к Оку на свой страх и риск!
Глеб чертыхнулся.
– Я уже сутки не могу пробиться, - признался он. – Прошел маршрутом и уперся. Цент, пока не поздно, скажи, что означает эта чертова цифирь!