У черты

– Глеб, ребенок плачет!

Голос Инги дрогнул. Сталкер ничего не слышал, хотя минуту назад и ему почудился младенческий писк.

Половина салона осталась позади, и Глеб напрягся. На заднем сиденье лежал целый ворох амуниции и еще один М4 с подствольным гранатометом. А в самом конце прохода ощущалось что-то живое. Лишь бы не младенец...

Рамзес остановился. Вокруг происходило нечто опасное и непонятное, но это «нечто» казалось размазанным, не концентрировалось в одном месте или на одном предмете. Общий угрожающий фон, ощущение разложения и опустошения.

– Выйди из автобуса!

Стриж не послушалась, и Глеб дал зарок сделать ей выволочку.

– Живо!

Девушка не ушла далеко, осталась у входа. Рамзес, оглянувшись, увидел в дверном проеме ствол «Тигра», затянутый в свежий презерватив.

Рамзес осторожно зашагал к задним сиденьям. Живое находилось здесь, скорее всего в тоннеле аварийного выхода, больше просто негде. Глеб негромко свистнул, и возле аварийной двери зашевелились. Сталкер с некоторым облегчением – засада бы не обнаружила себя так глупо – сунул в тоннель автоматным стволом и резко выбросился сам. Упал на заднее сиденье, ударившись о коробки с припасами.

В узком и глубоком тоннеле лежал, сжавшись в комок, пес сторожевой породы. Огромная злобная псина в ошейнике со встроенными приборами, с клипсой радиоприемника в проколотом ухе. Ростом повыше Рамзеса и во всяком случае сильнее.

Сталкер растерянно осмотрелся: пустой автобус, тихий как могила, если не считать общего угрожающего фона.

– Тебя как звать, служивый? – хрипло спросил Глеб. – Тебя бросили что ли?

Прижавший уши пес не издавал ни звука, только выкатывал на Рамзеса вишневые зрачки. По вздыбленной шерсти волной прокатывались конвульсии. Глеб осторожно вытянул руку, и собака задрожала, распахнула пасть, но заскулить не сумела. Она вжалась в угол, и в нос ударил терпкий запах собачьей мочи.

– Ах, ты, псина, - проворчал сталкер, - занесло тебя.

Он схватил пса за ошейник, потянул и только охнул. Собака обмякла, закатив глаза. Из ее носа побежала и тут же иссякла струйка черной крови.

Рамзес отпрыгнул, инстинктивно подняв руку, которой касался животного.

За спиной захныкал ребенок, отчего у Рамзеса зашлись в судороге мышцы. Ребенка там быть не могло! Сталкер умел чувствовать живое, но за спиной у него не было никого крупнее клеща в обивке сиденья.

– Па! – всхлипнул ребенок. – Собаська умелла?

«Не оборачиваться!» – приказал себе Рамзес, делая первый, самый трудный шаг в сторону выхода.

Ноги приходилось вытягивать, словно из трясины.

– Па! – закричал отчаянно мальчик, и Рамзес побежал.

Салон перед глазами вытянулся. Потолок начал стремительно падать, борта съезжаться друг к другу, причудливо корежа пассажирские кресла, а близкий выход - удаляться. Чем быстрее двигался Рамзес, тем быстрее убегал от него выход. Ужас, который Глеб давил усилием воли, прорвал плотину. Ноги разом отказались подчиняться, рассудок заскользил в черный омут, отказываясь понимать, как можно протиснуться через игольное ушко прохода…

Сталкера отпустило у самых дверей, когда он повис на поручнях. У Стрижа от его вида глаза сделались еще больше.

– Что?!

– Ни… чего, - выдохнул Рамзес и оглянулся.

Грязный, запущенный, мрачный салон...

Почему вещи туристов выглядят так, будто их купили много лет назад и с тех пор не вынимали из шкафа? Ведь это так очевидно, новая вещь разительно отличается от лежалой.

«Почему я этого не видел? Зачем вообще полез в автобус?!»

– Уходим, - скомандовал Рамзес и шагнул наружу.

Из салона едва слышно раздался детский стон.

– Рамзес, там автомат, - Стриж наоборот взялась за поручень.
– Нужно заменить твое оружие, М4 намного лучше и…

Глеб перехватил ее неподвижный взгляд и хоккейным приемом оттер девушку от двери.

– Иди к машине, - приказал он. – Иначе сам убью. Отчетливо?

Угроза подействовала, в глазах Инги сверкнул яростный огонек.

– Что ты?..
– начала девушка и замолчала, упершись грудью в ствол.

Окончательно пришла в себя, затрясла головой, изгоняя морок.

Глеб потянул ее к «Хаммеру», стараясь не касаться пораженной рукой. Бежать пришлось вдоль автобусного борта, и опять какая-то тень мелькнула за темными стеклами. Опять недобрый взгляд заставил ежиться.

Рамзес выскочил, наконец, из-за громады «Мерседеса» на дорогу и споткнулся. Инга судорожно ухватилась за его плечи.

«Хаммер» исчез.

4

– Давай будем реалистами, - в который раз повторила Инга. – Участковый проснулся, сел за руль и поехал.

– Давай будем реалистами, - соглашался Рамзес, – и не будем строить дурацких… хм… необоснованных предположений.

Они шагали друг за другом по обочине, выдерживая дистанцию и меняясь каждые двести метров. Рамзес оставался начеку, даже когда шел ведомым. Особых иллюзий насчет сканера аномалий он не питал, железка она и есть железка, а Стриж выглядела подавленной, как ни храбрилась, и думала совсем не о дороге.

Рамзеса тоже выбило из колеи приключение в автобусе. Так Зона еще не встречала сталкера. Обычно все начиналось с не шибко опасного марш-броска, а вовсе не с инфернальных детских рыданий.

Ходоков обгоняли длинные тени, солнце за их плечами стремительно падало на горизонт. Наступали сумерки, самое опасное время суток, когда Зона еще не притаилась на ночь, но уже куталась в темноту, как в маскхалат. Придорожные заросли растворились на фоне неба; кто там, что там - одному богу известно.

– Тогда зачем мы идем? – спросила Инга. – «Хаммер» пропал, участкового Зона сожрала. Жалко… как это?.. с общечеловеческой точки зрения, но ничего не попишешь. Давай вернемся к нашему плану и свернем к Норе.

Рамзес не ответил. Что тут скажешь? Рюкзак ты, красавица, бросила в машине. Там же остались аптечки, консервы, и, главное, вода. Или ты из лужи пить собираешься?

– Трудно, конечно, без воды и продуктов, - явила проницательность Инга. – Но до Норы идти несколько часов. Неужели умрем от жажды?

«Задачки решаем, километры считаем? – усмехнулся Глеб.
– Первый сталкер вышел из пункта А со скоростью два километра в день. Из пункта Б – второй, со скоростью… Неважно какой, хоть реактивного самолета! Вопрос, смогут ли они вернуться, однозначного ответа не имеет».