У истины в долгу

С директором, таким же отставником, они встречались часто, дружили семьями, и любили сойтись за хмельной чаркой.

– Ну что, – встал Петрович, – уже двадцать второе июня, давай помянем наших ребят…

– Садись, капитан, – не настоялся за сегодня? – махнул рукой директор.

Они выпили, разлили ещё по одной, но говорить им не хотелось. И так давно всё знали друг о друге: и эпизоды фронтовой жизни, и истории полученных ими боевых наград, и все семейные новости… А сейчас была горечь во рту от выпитой водки, да желание поскорее дождаться утра, за которым маячил долгожданный отпуск.

В коридоре послышался шум шагов и громкие голоса.

– Это наш физик в радиорубку пошёл, – определил директор, – кстати, как он тебе?

– Да кто знает, не первый год у нас работает, а понять его не могу. И на уроках у него бывал, когда по обмену опытом друг к другу ходили – понравились, чего там говорить, толковый парень. Ребята его любят, сам знаешь. И всё же, помнишь, зацепил я на профсоюзном собрании Якова Михалыча, попросил высказаться в отношении агрессивных действий Израиля. Ответил, но как?..

– Отношусь к нему, как все советские люди.

И всё. Хитрые они, евреи, сами себе на уме…

– Вот и я о том же подумал, Петрович. Вчера звонил Бережной. Просит для дочки своего друга часы физики на следующий год, как будто не знает, чем мы располагаем. Пока у нас нет, говорю, а он:

– Полставки наскреби, и давай жить дружно…

Ну, и что я должен делать, идти против заведующего РОНО? Яков этот Михалыч пять лет у нас отработал, но и я его пока раскусить не могу. Кабинет – один из лучших в районе, ребята наши на техническом смотре второе место по области взяли. Он то и помог им что-то особенное сварганить. Наставлял я нашу Авдотьевну:

– Вы, как завуч, должны больше внимания уделять нашему молодому специалисту. Чтобы и поурочные планы на уровне были, и лабораторные вовремя проводились… У каждого из нас за плечами не менее пятнадцати лет педстажа. Уделила, как же! Слышал на педсовете её отчёт?

– Замечательно поработал в этом учебном году наш физик, Яков Михайлович Перельмутер.

* * *

В небольшой подсобке на первом этаже школы, в самом конце коридора, находилась радиорубка. На столе, рядом с магнитофоном «Днепр», стояли микрофон и другая аппаратура для школьного радиовещания. Всем этим заведовал старшеклассник Дима Мельник, который во время больших перемен вёл передачу «Новости нашей жизни». Но сегодня он, уже выпускник, танцевал вместе со всеми. Сюда и зашли физик со своим спутником.

– Яш, – поставь что-нибудь приятное, для души, а то эти «буги» с «твистами» меня уже достали, – попросил старый приятель и однокашник по университету, Володя.

– «Чай вдвоём» подойдёт? – заправил новую бобину Яков, а теперь давай кой чего попробуем, – достал он из своего «дипломата» бутылку коньяка. Сейчас по чуть-чуть, а вечером посидим у меня дома.

Володя взял бутылку, которая по горлышко утонула в его большой ладони. Парень из глухого села, работящий и башковитый, в свои неполные тридцать лет стал старшим инспектором РОНО. Он любил приезжать в эту школу, особенно на выпускные вечера, где можно было отдохнуть и вволю наговориться со своим университетским другом.

– За тебя, Яша, – сделал он глоток из горлышка, – за твои успехи. Сегодня я вручил грамоту вашей биологине, но попала она не по тому адресу. Поручили мне подготовить сводный список к награждению по итогам года. Прихожу на утверждение к шефу, а он просмотрел его и говорит:

– Что же ты, Владимир Семёнович, всех своих приятелей сюда не занёс? Или я не знаю твоего дружка Перельмутера…

– Так его не только за работу, но и за выставку технического творчества представили, вот список…

– Не надо, – отвечает, – и без тебя знаю, что заслужил. Но что скажут его коллеги – свой своего награждает? Мне эта кумовщина ни к чему. Вот, взял он список учителей вашей школы, впиши вместо него зав. кабинетом биологии, и давай жить дружно…

– Яков Михайлович, – постучали в дверь, – и голос Лены Воронюк сообщил:

– Вас просили выключить музыку, там сейчас все петь собираются.

– Вот это по мне, – обрадовался Володя, – идём, Яшка, споём вместе со всеми!

Они вернулись за уже преобразившийся стол, потому что увидели подносы со «сладким», а в глубоких тарелках красовалась черешня. Скоро её косточки полетели навстречу друг другу из самодельных салфетных трубочек.

Первыми запели родители. Папа Игоря Яблонского, всегда выступавший на всех собраниях, затянул «День Победы». Потом пели «Черемшину», «Калинку», другие песни. Все они звучали по-разному: одни весело и бодро, другие, поддерживаемые только несколькими голосами, обрывались на середине.

Когда этот импровизированный хор распелся, кто-то затянул песню, знакомую и любимую всеми в зале. Может поэтому весь зал с удовольствием поддержал её, слаженно и красиво. Но исполняли её особенно громко, не жалея голосовых связок:

– Розпрягайтэ хло-о-пци коней, та лягайтэ спо-о-чивать…

И такая торжественная мощь звучала в этой украинской песне, что, казалось, объединила она в себе не только эти простые и незамысловатые слова с мелодией, но и души поющих…

– Давай выйдем во двор, покурим, а то слишком душно здесь, – предложил Якову приятель.

Они спустились по ступенькам на прохладный асфальт большого двора под звёздным небом. Ярко светил ночной фонарь. Володя достал пачку «Шипки». Слишком резко вытянув сигарету, случайно поломал её. Закурил вторую и сделал несколько глубоких затяжек. По его напряжённому лицу было видно, что он что-то хочет сказать.

– Теперь ты понимаешь за что я люблю бывать у вас на выпускных вечерах? – прозвучал его вопрос. Я ведь не просто люблю петь. Нет. Это нечто другое… Понимаешь, я чувствую себя совсем по-иному, когда люди поют вместе. И я с ними, со всеми… Я ощущаю… почти физически… близость со своим народом… Поверь, это не пустые слова, а какая-то радость единения… Когда общий порыв… Когда у тебя просто дух захватывает… Жаль, что тебе этого никогда не понять…

Яша молчал. Не раз ему приходилось становиться заложником своей фамилии, переживать и страдать из-за этого. Он уже давно не верил в «светлое будущее», к которому все народы его страны идут плечом к плечу. Но он жил в этой среде и был так воспитан, что не мог даже представить себя изгоем, не мог поверить, что окажется лишним… И об этом ему сказал не кто-нибудь, а его друг… Сегодня он впервые почувствовал себя… чужим, чужим среди своих?..

Прошло несколько дней. Яша получил отпускные и вернулся из школы в приподнятом настроении. В их школу позвонили из отдела по туризму Облсовпрофа и сообщили, что у них можно купить горящую путёвку в Болгарию. Только оформить все документы надо было срочно, не откладывая на завтра, и директор предложил это сделать ему.

На письменном столе в своей комнате, рядом со свежей «Литературной» и «Известиями», он увидел незнакомый конверт, адресованный его родителям.

– Мама, – позвал он, – ты положила мне свежую почту, но тут есть письмо вам.