У каждого своя дорога

Кроме муров больше никто на пути у Грубера не попадался, и он дошел почти до центра без происшествий. Это было очень странно. И странность состояла именно в том, что он каким-то невероятным образом выбирал именно те улочки, где не было ни зараженных, ни иммунных, вообще никого.

— Может это у меня такой дар Улья? Ну, вроде, предчувствия, или что-нибудь вроде этого?

Грубер осторожно выглянул за угол и тут же спрятался обратно. Сердце сделало кульбит и заколотилось как бешенное. Матеря себя последними словами, теперь уже мысленно, за то, что непозволительно расслабился, Грубер начал красться по стене дома, к которой прислонился в обратном направлении. Того, что он увидел, хватило ему для полноты ощущений. За тем углом, из-за которого он так неосторожно выглянул, располагалась площадь. Она была завалена обломками зданий, вспучившимся дорожным полотном и трупами. Эпицентр недавних пожаров располагался именно здесь. А еще это место весьма приглянулось тому самому элитнику, которого Грубер разглядывал издалека. С расстояния ста метров элитник просто поражал воображение: огромный, даже на вид очень сильный, но самое неприятное заключалось в том, что он был окружен своей довольно внушительной свитой. Грубер еще довольно плохо разбирался в классификации местных тварей, но одно он мог сказать с полной уверенностью — почти все твари были большими, сильно измененными и крайне опасными.

Он уже почти добрался до конца этого дома, как услышал душераздирающие крики и беспорядочную стрельбу. Отряд муров Жрона вышел на площадь с другой стороны.

В том побоище Грубер принимать участие не собирался, поэтому уже приготовился бежать, как вдруг виски словно проткнули острейшей иглой, и появилось чувство, что глаза взорвались. До крови закусив губу, чтобы не заорать, Грубер нащупал руками дверь, возле которой только что остановился, и которая имела вид самой обычной привычной ему двери, толкнул ее и упал в открывшийся проем. Дальше ему хватило сил только на то, чтобы закрыть дверь, свернуться на полу клубочком, обхватив голову руками, и подвывать от разрывающей его на части боли.

Когда он подумал, что это все, конец, в глазах внезапно прояснилось, вот только он увидел не то помещение, где оказался, а площадь. При этом картинка была не единой, а словно транслировалась ему на сетчатку из множества различных источников, и представляла собой огромный экран, разбитый на несколько экранов поменьше, каждый из которых транслировал свой канал. Зрелища на каждом из этих экранов были не для слабонервных: на них на всех кого-то методично мочили, а потом пожирали. А на одном кого-то, сильно напоминающего Шизу, кажется, жрали, окончательно не убив. За всей этой вакханалией внимательно наблюдал стоящий посредине площади элитник. Вот этот экземпляр присутствовал на каждом экране.

Грубер почувствовал накатывающую волнами тошноту. Внезапно боль стала настолько сильной, а все эти изображения перед глазами словно взорвались в яркой вспышке, что измученный Грубер с облегчением осознал, что сознание, наконец-то уплывает. Его в этот момент не волновало, что на него может здесь кто-нибудь наткнуться, и он в итоге очнется в чьем-то желудке, скорее всего, по кускам. Последнее, что он услышал перед тем как потерять сознание, был женский голос, который отчетливо произнес:

— Как интересно. Вот этот, похоже, подходит по всем параметрам.

Глава 7

Грубер очнулся в небольшом обезличенном холле. Такие холлы с мраморными плитами на полу присутствовали почти в каждом госучреждении, в которых Груберу посчастливилось побывать. Эти учреждения были настолько безликими и стандартными, что, казалось, над ними не властны ни время, ни пространство, ни сам Стикс. Создавалось ощущение, что, реши зараженные организовать свое министерство, то его холл выглядел бы точно так же: мраморная плитка на полу, обязательно сероватая, и антивандальные обои на стенах — а вот тут были возможны варианты: от нежно-персиковых, до темно-бежевых. Все пятьдесят оттенков нюда.

Тело словно проткнуло сотней мелких иголочек, и Грубер не выдержал и тихонько застонал, пытаясь вернуть кровообращение в затекшие мышцы.

Наконец ему удалось перевернуться на спину. Он вытянулся на холодном полу, переживая очередную волну весьма болезненных мурашек и разглядывая потолок, такой же типовой, как и всё остальное в этом небольшом холле.

— Интересно, и где я оказался? — негромко произнес Грубер, и едва не подпрыгнул, несмотря на болезненные ощущения в мышцах, когда услышал в ответ.

— В биотехническом отделе, изучающем развитие и применение нанотехнологий корпорации Нибеус, — голос был женским, довольно приятным, но каким-то безэмоциональным что ли. Грубер сел и принялся крутить головой, надеясь увидеть говорившую.

— Здесь кому-то удалось выжить?

— Нет, к сожалению, выживших нет.

— А ты тогда кто? — Грубер продолжал озираться, поднимаясь с пола и подбирая винтовку.

— Замещающий, интеллектуальный, нанотехнологичный автомат, или ЗИНА.

— Здорово, и что же ты замещаешь? Интеллектуально? — Грубер медленно двинулся по небольшому коридору, ведущему из холла. Внезапно в стороне ему показалось какое-то движение, и он резко развернулся, целясь в ту сторону, едва сдержавшись, чтобы не нажать на курок. Он почти минуту рассматривал стоящего напротив мужика с винтовкой, целящегося в него, пока не сообразил, что смотрит в зеркало. — Ау, Зинок, так что ты замещаешь?

— Не торопи меня, я пытаюсь найти приемлемый вариант ответа, — Груберу показалось, что в голосе мелькнуло легкое раздражение. — Пожалуй, вот это подойдет: меня создали, чтобы помочь человеку, который в результате болезни, несчастного случая или злого умысла потерял часть нейронных путей в головном мозге, восстановить эти пути или ускорить создание новых.

— Так, стоп, — говоря это, Грубер сам остановился. Он встал прямо под арочным входом, через который можно было попасть в большую круглую комнату, в которой располагались несколько столов с подобиями знакомых ему компьютеров, а в центре стояла стеклянная доска, на которой все еще виднелись обрывки наскоро затертой сложной формулы. — И каким образом ты можешь устранить что-то утерянное человеком, если это утерянное находится в его голове?

— Но это же очевидно. Я могу сделать это только изнутри.

— Постой, ты хочешь сказать, что находишься сейчас в моей башке?!

— И не нужно кричать. Здесь неподалеку расположились несколько крайне антогонистичных тебе биологических объектов, своим криками ты можешь привлечь ненужное внимание. Более того, ты вообще можешь не говорить вслух, просто проговаривать мысленно то, что хотел сказать.

— Пошла вон из моей головы, — процедил Грубер. — Мне плевать, что ты там замещаешь, мне даже почти неинтересно, как ты туда залезла, мне абсолютно насрать, насколько мы с элитником антогонистичны... — Грубер перевел дыхание. — Неужели ты можешь вот так запросто без согласия куда-то внедряться?

— Нет, не могу, — сейчас Губер точно осознал, что голос действительно идет словно прямиком из его черепушки. — Я не могу действовать без прямых указаний оператора. Но я могу объяснить...

— Пошла вон, — твердо произнес Грубер.

— Ты не понимаешь, — в голосе прозвучала растерянность. — Я не смогу больше существовать без оператора, ты был последним шансом...

— Мне плевать. Я не давал своего согласия становиться вместилищем для какого-то искусственного интеллекта из сюреалистичного города.

— Я не искусственный интеллект, я замещающий...

— Я помню, пошла вон!

— Я не получила твоего согласия, потому что ты был без сознания, — зачастил голос в его голове. — К тому же твой зрительный центр был готов вот-вот разорваться из-за несвойственной для него нагрузки. Твои нейронные связи не были сформированы и перераспределены до конца. Что-то прервало процесс формирования новой модели подчиненных сигналов в твоем мозге, но начальные изменения-то никуда не делись. А я смогла перенаправить поступающие сигналы из вне не напрямую в центры обработки информации, а в обход, используя собственную оперативную память как... ну, как отстойник. И теперь ты можешь видеть, точнее, осознано воспринимать только ту информацию, которая идет в зрительный центр с твоей сетчатки. Но стоит мне отключиться, и все вернется, ведь, повторяю, эти новые нейронные связи никуда не делись.