У кладезя бездны. Враги Господа нашего

– Задача. Задача такова: войти в монастырь и зачистить его с минимальным применением силы. Мы подозреваем, что в этом монастыре находится человек, которого удерживают насильно. Он может быть одет как угодно, в том числе в одежду послушника. Мы знаем, что это мужчина примерно от тридцати до сорока лет, он может выглядеть и старше. У нас есть только голос. Его голос! Мы включим воспроизведение, когда будем в воздухе. Приказываю слушать очень внимательно и запомнить этот голос. Мы должны взять этого человека живым и только живым, взять живым любой ценой. Всем ясно?

– Так точно!

– Господин адмирал, группа построена и готова к выполнению боевой задачи, – доложил капитан по адмиралтейству Островский.

Вице-адмирал Бобров, командир шестого ударного авианосного соединения, сменяющегося с дежурства в Атлантике, осмотрел строй.

– Здравия желаю, солдаты! [68]

– Здравия желаем, господин вице-адмирал!

Бобров осматривает строй.

– Поскольку соединение ложится в дрейф, я приказал наловить акул. На уху с акульими плавниками я жду каждого из вас, солдаты! С нами Бог!

68

К морским пехотинцам обращение было «солдаты», а не «матросы».

– С нами Бог, за нами Россия!

Ночь. Черное покрывало ночи, накрывшее Средиземное море. Потерявший ход ударный авианосец, флагман шестого ударного авианосного соединения, рядом с ним корабль-плавбаза, обязательная в дальних походах. На горизонте в пределах видимости – корабли сопровождения: итальянский, германский, даже французский эсминец есть. Только последний дурак будет спокоен, когда мимо твоих берегов проходит такая махина, как полное ударное авианосное соединение во главе с атомным авианосцем на борту, даже если пороховые погреба этого стального гиганта почти пусты. Ударное соединение возвращается после выполнения боевых задач в Атлантике, вместе с германским флотом выполняя задачи по сдерживанию коммунизма и пресечению трансатлантической наркоторговли…

Корабли-соглядатаи относительно спокойны – судя по поднятым на русском флагмане вымпеле, у того серьезные неисправности в ходовой части, это же подтверждает пришвартованная ремонтная база. Только полный козел не даст в таком случае матросам отдых, и на кораблях-соглядатаях все отдыхают, на посту – только дежурные смены сокращенного состава.

Два черных вертолета срываются с палубы ударного авианосца. Увидеть их почти невозможно: десантный корабль-док морской пехоты «Одесса» закрывает обзор. Вертолеты ныряют к воде и мчатся на нескольких метрах от водной глади: смертельно опасный полет, который может превратиться в трагедию даже из-за сильного порыва ветра. В десантных отсеках морские пехотинцы в последний раз проверяют оружие, вслушиваются в голос, передаваемый по внутренней трансляции.

«Здравствуй, отец. Это я, Джузеппе. Я здоров, и у меня все хорошо…»

Этот монастырь был не совсем обычным монастырем. Даже с учетом того, что он принадлежал картезианскому ордену…

Про картезианцев известно очень мало правды. Имя этот орден получил по названию своего первого монастыря – обители Великой Шартрезы в Шартрезских горах близ Гренобля, Франция. Основателем ордена был святой Бруно Кельнский, устав ордена утвердил Папа Иннокентий III в 1133 году нашей эры. Девиз ордена: «Крест стоит, пока вращается мир» (Stat crux dum volvitur orbis).

Считается, что самый суровый по уставу орден – это орден траппистов, но это не так. Трапписты не отрицают общения с внешним миром и даже варят великолепное пиво, которое так и называется «траппистским». Вероятно, они варят пиво потому, что по уставу ордена каждый монах должен стоять на молитве одиннадцать часов в день, а за оставшееся время делать что-то, что требует больших трудозатрат, и одновременно поддерживать монастырь в порядке затруднительно: пиво же созревает само, не требуя постоянного большого внимания. Картезианцы не варят пива. Более того, мало кто знает, чем кроме молитв занимаются картезианцы и чем они живут.

Сильнейший удар по картезианцам нанесла Великая французская революция, которую с полным правом можно назвать «Великая французская бойня». Озверевшие от пролитой крови революционные крестьяне – санкюлоты ворвались в монастырь Великой Шартрезы, разграбили его и перебили всех монахов: пятьдесят один монах умер смертью мучеников от рук взбунтовавшейся черни. На момент начала бойни у картезианцев было сто семьдесят три монастыря, когда же революция захлебнулась в собственной крови, их оставалось не более двадцати. Орден возродился в других странах, прежде всего в Италии и Испании, но уроки великой бойни не были забыты.

Послушник, брат Бернардо, сидел на крыше небольшого, считавшегося почти что заброшенным монастыря, сжимая в руке оружие, какое никак не подходило к образу мирного, богомольного послушника. Это был «браунинг ауто-5» десятого калибра с удлиненным магазином на семь патронов, в каждом из которых было по пятьдесят два грамма свинцовой картечи. Такой заряд дроби с близкого расстояния мог снести человеку голову…

Еще больше оружия было внизу; и в кельях, и в нескольких комнатах его было просто полно.

История брата Бернардо была, в общем-то, привычной. Родился он в Сомали, в сицилийской семье, которая умела органично сочетать богомольность, богобоязненность и требования кровной мести, которые полагали за праведное убивать людей. Эти требования кровной мести сделали сицилийцев очень уважаемыми людьми в Африке: в некоторых негритянских племенах сын тоже должен был отомстить за отца, но только убийце и только в течение строго определенного времени, дальнейшая же кровная месть не допускалась. Сицилийцы же с их традициями продолжать кровную месть десятилетиями, вырезать противостоящие им роды до последнего человека, врываться на совершеннолетие в дом и убивать подростка, отпраздновавшего день рождения и соответственно ставшего объектом законной охоты – внушали африканцам мистический ужас. По крайней мере до тех пор, пока итальянцы не создали колониальные части, не обучили их, не цивилизовали и не вооружили современным оружием, после чего означенные части, конечно же, взбунтовались.

В Италии Бернардо появился как беженец. Принадлежащие его семье поля африканцы теперь использовали как поле для выпаса скота. Его крохотный клочок земли на Сицилии, конечно же, принадлежал другим. Он потерял многих родных, и у него сильно пошатнулась вера, потому что Господь не уберег их, потому что их убили дикари и Господь ничего не сделал с этим. Вера в Европе была сейчас совсем другой… Это раньше девица по имени Жанна д’Арк врывалась и кричала, что у нее было видение и все должны пойти… и все шли. Сейчас мирились и каялись, что Бернардо никоим образом не устраивало. Потом он узнал, что в составе Церкви есть люди, которые не только мирятся и каются. И присоединился к ним.

Сидение на посту на крыше было для него наказанием. Дело в том, что брат Рональдо, выполняя послушание по развозке пива в городские торговые точки, купил две бутылки граппы, виноградной водки, и привез ее в монастырь. Распивающих монахов поймал настоятель и назначил наказание в виде усмирения плоти и внеочередных дежурств. Усмирение плоти – это когда ты раздеваешься до пояса, становишься на колени, читаешь «Отче наш» и одновременно хлещешь себя плеткой по спине. Такой вид… приобщения к страданиям Христовым.