У кошки девять жизней

— Что вам угодно, ваша светлость? — спросила горничная, приседая.

— Покажите моей жене ее покои.

Служанка перевела глаза на меня. Может быть, мне показалось, но в ее взгляде я заметила искорку сильнейшей неприязни. Она мелькнула и исчезла, словно ее и не было. Странно, особы женского пола всегда смотрят на меня так, словно я отняла у них самое дорогое.

— Прошу вас, ваша светлость, — сказала горничная тем временем.

— Устраивайтесь, Изабелла, — проговорила Эвелина, улыбаясь, — а потом спускайтесь вниз к обеду.

Я кивнула и отправилась вслед за горничной. За мной семенила Эмили, оробевшая от столь торжественной обстановки. Позади всех плелся Кадо, оглядываясь по сторонам. Судя по всему, он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

Эмили совсем растерялась, сжалась, пытаясь казаться как можно меньше. Из всей нашей троицы я одна сохраняла некоторое спокойствие, больше из самолюбия, ну и конечно, потому, что считала, что впадать в панику из-за чересчур нарядно одетой горничной — это глупо.

Коридор в доме был хорошо освещен, не в пример нашему темному замку. Впрочем, меня это нисколько не удивило, богатство владельца так и бросалось в глаза. Уж на свечи-то ему хватает.

Горничная провела нас в покои, которые были предназначены для меня. Сперва был великолепно обставленная приемная. На полу лежал пушистый ковер. На стене висело огромное зеркало в тяжелой раме, украшенной завитками в виде подсвечников, где стояли незажженные свечи. Вдоль стен были расставлены мягкие кресла, обитые парчой в тон комнате. Посредине находился стол из дуба и изящные стулья. Широкое и высокое окно было занавешено тяжелыми, длинными портьерами.

Горничная шагнула к нему, точными движениями отодвинула шторы и в комнату хлынул яркий дневной свет. Великолепие приемной стало еще более впечатляющим, так что Эмили отступила на шаг назад, глупо приоткрыв рот. Кадо фыркнул. В отличие от людей, внешний вид никогда не производил на него впечатления.

Спальня была обставлена с неменьшей роскошью, чем приемная. Посредине, на возвышении стояла большая кровать под балдахином. В углу находилось еще одно зеркало и туалетный столик.

Я опустилась на стул, обитый голубой парчой.

— Тут комнаты для служанок и будуар для вас, ваша светлость, — сказала горничная.

— Очень мило, — отозвалась я, — спасибо. Можешь идти.

— Да, но…

— Что-то еще?

— Нет, но…

— Тогда иди.

— А разве вы не будете переодеваться к обеду, ваша светлость? — рискнула спросить она.

— Буду, — не стала я отрицать очевидное.

Не знаю, почему, но мне всегда попадаются наглые и дерзкие служанки. И откуда только они берутся на моем пути? Может быть, судьба моя такая?

— Я помогу вам переодеться, ваша светлость, — продолжала горничная, хотя давно могла бы понять, что ее присутствие здесь нежелательно.

— Как тебя зовут? — тяжело вздохнула я.

— Луиза, ваша светлость.

— Прекрасно. Так вот, Луиза, когда я говорю, чтоб ты уходила, это значит, что ты сию же минуту должна покинуть эту комнату. Надеюсь, теперь тебе все понятно?

— Да, ваша светлость.

Нужно заметить, что выучка у нее была отменная. Она не осмелилась нарушить прямой приказ. Присела и вышла за дверь.

— Нахалка, — сказала Эмили, как только за девицей закрылась дверь.

От ее робости не осталось и следа.

— До чего же здесь все богато обставлено, ваша светлость! — воскликнула она, — просто диву даешься, откуда у людей столько денег!

— Ты вздумала чужие деньги считать? — спросила я, хмыкнув.

— Да я и считать-то не умею.

— До десяти умеешь. А все остальное придет с опытом. Возьми, — я протянула ей перчатки, — убери их куда-нибудь. И займись, наконец, делом. Хватит пялиться по сторонам.

— Хорошо, — кивнула Эмили, — куда мне убрать ваши перчатки?

— Прояви смекалку, — я начала терять терпение, — давай же, шевелись.

Присев, Эмили отправилась проявлять смекалку. Я сняла башмаки и подала их Кадо. Он прилежно отнес их в угол и поставил на пол. Это была его святая обязанность. Иногда он соображал куда лучше Эмили, куда нужно ставить ту или иную вещь.

Отсутствовала служанка довольно долго, за это время я успела изучить убранство комнаты в деталях и даже смогла бы изобразить по памяти в любое время дня или ночи. Признаться, мне уже порядком надоело разглядывать предметы. Я встала и подошла к окну. Нет, ну куда провалилась эта негодная девчонка? Можно подумать, мой будуар похож на лабиринт Минотавра.

Услышав торопливые шаги, я обернулась. Эмили влетела в комнату возбужденная, с горящими глазами. Она держала охапку платьев, которые. Недолго думая, зашвырнула на кровать.

— Ваша светлость! — завопила она, — в шкафу полно платьев и все такие шикарные!

— Так это их ты так долго разглядывала? — осведомилась я.

— Ну да, — согласилась служанка, — никогда еще не видела такой красоты. Вы сердитесь?

— Не очень, — я спрятала улыбку.

— Посмотрите, ваша светлость, какое из них вы наденете. Мне кажется, вот это голубое подойдет точнехонько к вашим глазам. Или вот это, белое. Смотрите, какие кружева!

— О Господи, — вздохнула я, — уймись. Давай голубое. Я на все согласна, только перестань причитать.

— А еще, — не умолкала Эмили, — есть замечательные голубые ленточки. Вы только взгляните, какая прелесть!

— Ленточки — это замечательно, — согласилась я, — а если ты нашла и голубые туфельки, то это будет вообще чудно.

— Голубых туфелек нет, — лицо Эмили вытянулось, — есть только эти.

— Ну вот, — притворно огорчилась я, — нет голубых туфелек. Это ужасно. Как же я теперь покажусь на глаза приличным людям?

Служанка заморгала глазами. Она никогда не понимала, серьезно я говорю или шучу, и все принимала за чистую монету. Просто нехорошо было ее разыгрывать, словно обидеть маленького ребенка.

— Давай эти туфли и не рыдай. Я это переживу.

Не успела Эмили уложить последнюю прядь волос на моей голове, как в комнату вошла Луиза. Она даже не удосужилась постучаться.

— Извините, ваша светлость. Наступило время обеда. Господа зовут вас.

Я повернулась к ней, охваченная изумлением и гневом напополам. Нет, ну какова наглость! Кажется, этой девице нужно все объяснять простыми и доходчивыми словами. Намеков она, похоже, не понимает.

— Разве тебя не учили, что нужно стучаться, когда в комнату входишь? — спросила я вкрадчиво.