У любви не всегда красивое лицо

– Эрик не хочет разговаривать с Кристин!
– прорычал я.

Она прикусила губу и посмотрела на меня, а затем спустилась на одну ступеньку лестницы ниже. Я замер. Если… если она сейчас подойдет, клянусь, я не выдержу, просто не смогу сдержаться… Но она остановилась и хмуро взглянула куда-то поверх моего плеча. Я повернул голову и увидел Надира, стоящего позади меня и напряженно взирающего на нас обоих. Вздох облегчения сорвался с моих губ.

– Прости, что опоздал, Эрик. Задержался на работе, - Надир говорил тихо, но твердо. Он продолжал смотреть на Кристин и, к моему удивлению, поймав его взгляд, она опустила голову. Перс еще где-то минуту смотрел на нее, но головы она так и подняла. Затем, словно вспомнив обо мне, Надир повернул ко мне голову и спросил:

– Ты готов идти домой? Завтра мы идем к врачу, тебе нужно отдохнуть.

– Да, - кивнул я и бросил на Кристин последний, полный презрения и тайной обиды взгляд, - Эрик готов идти домой.

Мы с Надиром развернулись и неторопливо отправились домой. Спустя пару минут я украдкой обернулся и увидел, что Кристин все еще стоит на том самом месте и смотрит мне вслед. Жаль, что я не видел выражения ее лица и глаз…

«Жаль? – насмешливо протянул мой внутренний голос где-то в глубине души. – Тебе жаль? Да это ей должно быть жаль, а не тебе! Она столько раз клялась тебе в вечной любви, обещала, что никогда тебя не бросит, а сейчас вот как поступила! И тебе еще жаль ее?!».

Я покорно согласился со своим внутренним голосом и подавил внезапно вспыхнувшее чувство сожаления и надежды. Да, он прав. Кристин столько раз давала мне надежду, а потом снова предавала. Вот и сейчас она попросила от меня помощи, получила её и чем отплатила? Чем? Своим презрением и безразличием, да еще и такими холодными словами!

С того момента она больше не была желанной гостьей в моем сердце. Хотя… какое там сердце? Одни осколки да раны. И тупая ноющая боль в душе. Все, Кристин, нет больше музыки ночи. Она навсегда закончилась для тебя.

POV Кристин.

Какая же я глупая! Да нет, не глупая: я просто дура! Зачем я тогда так сорвалась на Эрике, зачем сказала ему все эти жестокие слова? Ведь он никогда меня не простит, никогда! И будет прав. Я снова ранила его, ранила в самое сердце…

Да, тогда мне было очень страшно, страшно оттого, что я не знала, что случится, если я не вернусь к Раулю. Я была почти на сто процентов уверена, что он это так не оставит и будет мстить! Мстить и не только мне. Именно это и пугало меня больше всего: нет, я боялась не за себя, а за своего сына и друзей.

Не знаю, как я смогла оставить Эрика, ведь тогда у меня чуть сердце не разорвалось от той боли, которую я испытала. Но в тот момент я знала лишь одно - мне нужно было бежать, бежать подальше от него, ведь если бы я хоть на минуту замешкалась – я бы не смогла уйти, просто не смогла и все. А если бы я осталась – были бы ужасные последствия. Рауль бы не остановился ни перед чем, даже перед глупой местью моему ребенку и человеку, которого я люблю…

А я… я была готова вот-вот броситься на шею моего Ангела… Сколько боли было в его глазах, когда он умолял меня остаться, столько надежды и отчаяния… Я чуть не бросилась перед ним на колени, когда он упал у моих ног. Я всхлипнула, вспомнив его взгляд, молящий о помощи. Как же мне было больно даже смотреть на него…

Но я сдержала себя. Как? Не спрашивайте, не знаю. Я сдержалась и быстрым шагом, почти бегом помчалась туда, где находился мой ненавистный дом. Когда я пришла, то увидела Рауля, в стельку пьяного и лежащего на диване. Это меня немного успокоило, ведь когда он был более-менее трезвый, я боялась его еще больше.

Осторожно ступая, чтобы не дай Бог не разбудить этого подонка, я поднялась наверх. Нужно было уложить Густава в кроватку, ведь было уже довольно поздно. Густава, моего ребенка… Нет, не только моего! Моего и Эрика. При упоминании о нем у меня задрожали руки. Еще больнее стало, когда Густав поднял на меня свои глаза – такие знакомые и родные, горящие такой же надеждой и любовью, как у Эрика. Я чуть не заплакала вслух, но вовремя вспомнила, что могу напугать своего ребенка, поэтому сжала губы и усилием воли приказала себе успокоиться.

– … Но мне нравилось с мистером Эриком… – Мой сын, сам того не зная, растравливал мою рану еще больше.

– Почему мы ушли от него? Папа ведь побил тебя, мам… – Когда он сказал это, из моей груди невольно вырвался всхлип, и я прижала его к себе.

– Ты еще слишком мал, чтобы понять, Густав… – Я отодвинулась и посмотрела в серо-зеленые глаза сына, которые искрились в причудливом свете свечей. – Но когда-нибудь ты все поймешь, я обещаю.

Я поцеловала сына перед сном и вошла в свою с Раулем спальню. Как только я забралась под теплое одеяло, то поняла, что не могу больше сдерживаться. Я и так весь день старалась не проронить ни одной слезинки…

И вся боль, что накопилась во мне на протяжении этого безумно тяжелого дня, вдруг вырвалась наружу. Я вцепилась зубами в подушку, всхлипывая и дрожа всем телом, а в моей груди теперь зияла огромная черная дыра, из которой сочилась боль и безысходность, ненависть и страх.

Ненавижу Рауля! Ох, как я его ненавижу! Он испортил мою жизнь, отобрал у меня мою единственную любовь!.. Эрик, мой дорогой Эрик, если бы ты знал, как я тебя люблю! Но теперь ты вряд ли узнаешь… Даже если я открою тебе правду, поверишь ли ты мне?.. Сможешь поверить в то, что Рауль угрозами заставил меня вернуться, и что твоя жизнь мне намного дороже, чем своя собственная?

– Кристин… - я почувствовала, как рука Рауля коснулась моего плеча. Сразу запахло алкоголем, и мне стало так противно, что захотелось убежать отсюда куда подальше.
– Если я когда-нибудь увижу тебя рядом с этим чудовищем, вы оба пожалеете, что появились на свет. Я твой муж! ТЫ ПОНЯЛА?! – последние слова он не сказал, а прорычал, словно дикий зверь.

– Д-да, - дрожащим голосом прошептала я. Теперь мне стало страшно.
– Я… я просто подумала, что мы могли бы быть друзьями.

– Он не хочет быть твоим другом, Кристин! Он хочет переспать с тобой, использовать! Это всё, чего он всегда хотел. Думаешь, что он любит тебя? Он только хочет твоё тело! Ты моя женщина, и отныне я буду встречать и провожать тебя на работу. Не заставляй меня давать тебе второй шанс, его не будет. Будет только хуже… – с этими словами он повалился рядом со мной на кровать, а я закрыла глаза. Господи, прошу тебя, пусть он уйдет, пусть он меня не трогает… На мое плечо вдруг снова опустилась его рука, и я замерла, прикусив губу и изо всех сил стараясь не расплакаться. Но, кажется, Бог услышал мои молитвы, поскольку через несколько минут я услышала сначала тихий, а потом все более и более громкий храп. Он уснул.

«Спасибо тебе, Господи!» - я облегченно перевела дух. А затем снова ощутила прилив ненависти. Разве за этого человека я когда-то вышла замуж? Этого человека я любила и боготворила? Да он настоящий урод, по сравнению с Эриком!

Ненависть овладевала мной, накатывая волнами, словно морской прибой, и мало-помалу затапливая все те островки симпатии и хорошего отношения к нему, которые я еще успела сохранить… Только теперь я поняла, что других чувств к этому человеку, кроме презрения и ненависти, я больше не испытываю. Я ненавидела его всем сердцем, мне было мерзко знать то, что он лежит со мной в одной постели и так стыдно за все то, что я наговорила Эрику. И это после того, что он для меня сделал… Какая же я все-таки дура!

Прошло несколько дней после этого разговора. Эти дни показались мне худшим кошмаром всей моей жизни. Рауль не давал мне и шагу ступить, и теперь меня везде преследовал его треклятый запах алкоголя, который я уже начинала ненавидеть так же, как и Рауля.

Еще хуже было постоянно видеть Эрика, смотреть на него и знать то, что теперь он меня презирает. Однажды я просто не выдержала и подошла к нему после работы. Мне хотелось поговорить с ним, объяснить все ему, но он и слушать меня не захотел, только одарил ужасным, озлобленным взглядом, в котором я явно прочитала презрение, и ушел.