У рифа Армагеддон

Уайт-Форд задумчиво поджал губы, изучая флот и обдумывая вопрос своего флаг-капитана.

Движение его флагмана было, мягко говоря, неспокойным, но, по крайней мере, море немного успокоилось за два дня, прошедшие с прибытия доларцев. Нос галеры поднимал облако брызг, когда она врезалась в волну, но ее гребки были устойчивыми, сильными.

Шедшие за кормой более крупные доларские галеры двигались тяжелее. В некотором смысле их больший размер помогал, но для Уайт-Форда было очевидно, что они никогда не предназначались для открытого моря. Их узкие мелководные корпуса, типичные для конструкций прибрежных вод, соответствовали судам, которые были быстрыми под веслами, но опасно нежными под парусами... и менее чем устойчивыми, даже в таких умеренных морях. Он сомневался, что они когда-либо предназначались для действий за пределами залива Долар, и, по его оценке, шансы на то, что они потеряют по крайней мере еще полдюжины из них, прежде чем достигнут Макферсон-Лэмент, были, по крайней мере, равны.

– Я бы сказал, - рассудительно сказал он Кейли, - что чем скорее этот их нелепый флагман пойдет ко дну, тем лучше.

Брови флаг-капитана поползли вверх. Не столько от удивления суждением Уайт-Форда, сколько от того, как открыто высказал его адмирал. Уайт-Форд увидел выражение его лица и невесело усмехнулся.

– Вся эта идея о том, что мы "подкрадываемся" к Хааралду с юга, смехотворна, - сказал он.
– Только идиот мог бы подумать, что он не расставит разведчиков по всему проходу между Силверлоудом и Чарисом. Так что, в конце концов, все сведется к нашей объединенной силе против его объединенной силы в лобовой атаке. Вы бы согласились с этим во многом?

– Конечно, милорд.

– Ну, если бы доларцами командовал Тирск, он бы нашел какую-нибудь правдоподобную причину, по которой его корабли должны были продолжать следовать вдоль побережья до залива Мэтиэс. Это означало бы, что мы могли бы провести весь флот через Энвил, и в этом случае мы, вероятно, никого бы не потеряли из-за обычной плохой погоды. Но Мэйликей собирается выполнять свои приказы, несмотря ни на что. Он уже сделал это, и я не вижу никаких причин ожидать, что сейчас он изменит свой стиль. А это значит, что он собирается командовать своими войсками, как настоящий сухопутный житель, которым он и является. И это означает, что люди Хааралда собираются встретить нас всеми новинками. О, - он махнул рукой, - в конце концов, мы их победим. Шансы просто слишком велики, чтобы все вышло по-другому. Но мы потеряем гораздо больше кораблей и гораздо больше людей из-за того, что этот идиот отдает приказы.

Кейли откинулся назад, пережевывая в уме кислотный анализ своего адмирала, затем вздохнул.

– Что?
– спросил Уайт-Форд.

– На самом деле ничего, милорд.
– Кейли покачал головой.
– Я просто подумал, как было бы здорово, если бы я мог придумать причину, чтобы не согласиться с вами.

II

Южное море Паркера,

у рифа Армагеддон

Граф Тирск наблюдал за облаками морских птиц и виверн, следовавших за флотом, как клубы порохового дыма. Он понятия не имел, сколько из них свило гнезда вдоль пустынных берегов рифа Армагеддон, но за всю свою жизнь он никогда не видел столько их в одном месте. Они кружили и взбирались, пикировали и ныряли, исследуя кильватерный след кораблей в поисках любого обломка мусора, и смешанные крики птиц и высокие, почему-то заунывные посвисты морских виверн отчетливо доносились сквозь шум ветра и волн, случайных приказов и откликов, скрипа досок.

Солнце клонилось к западу, за едва видимым пятном рифа Армагеддон. Предупреждение Уайт-Форда о надвигающейся непогоде оправдалось, но к тому времени, когда поднялась новая сильная зыбь, они миновали Димэн-Хед и приблизились к Энвил-Хед, направляясь через сто сорок миль устья залива Ракураи. Это все еще было больше, чем привыкли собственные галеры и команды Тирска - или, по крайней мере, чем они привыкли до начала этого безумного путешествия, - но, по крайней мере, у них был широкий левый борт. Это означало, что они были в состоянии использовать весла и удерживать достаточно устойчивый курс под парусами с двойными рифами, несмотря на сильную качку галер.

Разница, которую это давало, даже для неуклюжей туши "Кинг Ранилд", была замечательной. Тирск все еще чувствовал себя только что вылупившейся виверной, которая забрела в воду слишком глубоко для этого, но он начинал думать, что совет Уайт-Форда действительно может помочь им добраться до Макферсон-Лэмент, не потеряв еще корабли. Они уже миновали мыс Томаса, пройдя между ним и самым южным из островов, известным как Шан-вей Футстепс, что сделало всех счастливыми. Никто не хотел укрываться в бухте Ракураи, если бы у них вообще был какой-либо выбор.

Он посмотрел на небо и нахмурился, задаваясь вопросом, не искушал ли он судьбу, позволив себе такую дозу оптимизма. На восточном горизонте собирались тучи. Бриз также заметно посвежел с полудня, и было холоднее, чем можно было объяснить их неуклонное продвижение к более холодным водам Думуэйл-Рич.

Возможно, погода вот-вот снова испортится, но в данный момент "Горэт бей" находился примерно в тридцати милях от побережья, и они должны были добраться до Рок-Пойнта до рассвета. Как только они преодолеют мыс, побережье повернет от них на запад, давая им больше простора для плавания, если им это понадобится. Еще лучше то, что они находились всего в паре сотен миль от мыса Руин, а обширная полоса пролива Димэн и бухты Хартбрейк глубоко врезалась в риф Армагеддон к югу от мыса. Названия были далеки от обнадеживающих, но в совокупности они предлагали защищенную якорную стоянку, достаточную для нужд флота, в десять раз превышающего их собственный, или даже в сто, и не будоражащую призраков, которые, несомненно, населяли залив Ракураи.

Тем не менее, он предпочел бы нигде не становиться на якорь, и...

– Вижу парус!

Тирск дернулся, как будто кто-то только что ткнул в особенно чувствительную часть его анатомии хорошо нагретым железом. Он развернулся, чтобы взглянуть на смотровую площадку на верхушке мачты, и даже когда он это сделал, то почувствовал такую же недоверчивую реакцию от каждого другого человека на палубе "Горэт бей".

Этот человек, должно быть, ошибся, - подумал граф.
– Ни у кого не было абсолютно никаких причин путешествовать по этим злополучным водам, если только им не приказал сумасшедший, подобный тому, кто написал свои приказы.

– Где?
– заорал лейтенант Жейкеб Мэтисин, несший вахту.

– Широко по левому борту, сэр!
– крикнул вниз впередсмотрящий.

– Этот человек пьян!
– пробормотал один из армейских офицеров, служивший морским пехотинцем.

Мэтисин, казалось, разрывался между раздражением от критики офицера и соответствующим недоверием. Мгновение он сердито смотрел на армейского офицера, затем щелкнул пальцами и указал на одного из мичманов флагмана.

– Возьми трубу и поднимись наверх, мастер Хэскин!
– рявкнул он.

– Да, сэр!

Хэскин схватил тяжелую подзорную трубу, перекинул ее через спину на ремне для переноски и взбежал по снастям с проворством своих пятнадцати лет. Он забрался в "воронье гнездо", снял трубу и, положив ее на поручень "вороньего гнезда" для устойчивости, несколько минут смотрел сквозь него. Лично Тирск подозревал, что юноша проводил по крайней мере часть этого времени, переводя дыхание.

– Это одиночный корабль, сэр!
– наконец крикнул вниз Хэскин.
– Он движется почти прямо на нас по ветру!

Тирск нахмурился в новом испуге. Даже если торговое судно проходило через эти воды по какой-то собственной невообразимой причине, ни у одного торгового шкипера не могло быть объяснимой причины направляться к рифу Армагеддон. И даже если бы у него была такая причина, один корабль вряд ли смог бы не заметить беспорядочный строй галер длиной в мили, прежде чем заметили его самого! Что должно было заставить его двигаться в противоположном направлении с максимальной скоростью, на которую он был способен.