У сердца нет морщин

– И еще дарю тебе небольшой подарочек, – не обращая внимания на мужа, Муся протянула хозяйке красивое кухонное полотенце.

– О! – воскликнула Капа, – у меня точно такой же сюрпризик!

– И у меня! – недоуменно протянула полотенчико и Аксинья.

Все дружно захохотали.

– Я дарю тебе платочекЦвета огуречного,Чтобы лысина не прела

У тебя сердечного! – запела Муся, шлепнув мужа по лысине.

– И-ии-их! – крикнула Капа.

Все развеселились, подняли рюмки, поздравляя хозяйку с первым внуком.

– Как назвали младенца? – спросил Платон, крякнув смачно.

– Еще не знаю. Зятек сказал, что думают над именем. Нынче Новый год придется встречать одной, с малышом-то вряд ли смогут приехать ко мне, – вздохнула Клава.

– Клавдея, не боись, мы с тобой, – произнес Платон.

– Клава, ты знать не можешь, что случится завтра, а уже тоскуешь. До Нового года еще три месяца, почему заранее предполагаешь, – с укоризной проговорила Аксинья.

– Да, знать не можем, – кивнула Клава. – Помню, в молодости еще нагадали, что одиночество мне не грозит. А оно накрыло с головой.

В это время кто-то деликатно постучался в дверь.

– Кто там? Входите! – крикнула Клава, вставая со стула.

– Можно? – раздался мужской голос.

Клава вышла в прихожую. Остальные удивились воцарившейся там тишине.

– Кто пришел? Платон, посмотри, – попросила Муся.

В это время в горницу вошла Клава со своим бывшим мужем Афанасием. Все мгновенно вошли в ступор.

– Здравствуйте, земляки! – поздоровался тот.

– Здорово, Афоня! – подскочил Платон, подбегая к нему и пожимая руку. – Ешки-матрешки! Вот не ожидал!

Все ожили, зашевелились, поздоровались и очень даже обрадовались такому явлению. Уже сидя за столом, Афанасий рассказал свою историю. После развода он уехал в город. Устроился разнорабочим на завод, потому что там давали комнатку в рабочем общежитии. Мечта его стала явью – из деревенского мужика превратился в горожанина. Со временем притулился к одной вдовушке, переехал к ней, и совсем стало прекрасно. Живи – не хочу!

– Но понимаете, – тяжко вздохнул Афанасий, – почему-то стала заедать тоска. Вдруг обнаружил, что все как-то не по душе. Все запланировано, все расписано… Утром на работу и не сметь опоздать, вечером с работы домой и тут не сметь задерживаться, хозяйка недовольна. Отдых четко в выходной, и даже обозначено, когда за продуктами в магазин надо идти, а когда телевизор смотреть.

– Понимаю тебя, рос-то на воле вольной, – хмыкнул Платон. – У нас выйдешь на крыльцо, а там еще продолжение твоей территории, хоть голышом подпрыгни.

– Но не это главное, – продолжил Афанасий. – Тоска по дому, по семье схватила за глотку так, что задыхаться начал. Вспомню, как дочка целовала папку в щечку, как жена ласково лохматила волосы на моей голове, как сын подмигивал, мол, мы с тобой, папка, мужики… Слезы выступали на глазах, не знал до этого, что плакать умею. Прости, Клава, обидел я тебя. Гнать будешь, не уйду. Под скамейкой возле ворот устроюсь жить.

Все дружно уставились на Клаву в надежде, что она простит и примет мужа своего непутевого. Клава, помолчав от растерянности великой, произнесла:

– Мужа не простила бы, а деда своего внука, так и быть, прощу…

– Внук деда призвал и вас помирил! – воскликнул Платон. – Девки мои милые, вот это событие! Вот это праздник! Внук родился!

Вопросы бытия

– Знаешь, чудик, скоро тока блох ловят.

– Можно торопиться, если под пальцами чего-то такое шевелится.

– Родился, не торопился, а теперича и незачем. Куды постоянно носисся? Скоро тока огонь горит да вода бежит.

– Характер такой, куда денусь-то?! При родах, видать, шибко спешил явиться на белый свет. Порой сам от себя устаю.

– Чую, вона на лбу у табе ни одной морщинки.

– И че?

– От беготни ветром разгладилось, видать, – хихикнул старик Макар. – Скоко лет проживашь-то на энтом свете?

– О, дед Макар, – почесал затылок Лева, – ё!.. сегодня сорок пять стукнуло, что ли? Точно! Напрочь забыл про день рождения. Не привык отмечать, и про возраст думать времени нет. Это вроде дата круглая, нет?

– Конешно, говорят, в этом возрасте баба в ягодку превращатси, но ты мужик, хотя это явление нихто не отменял, значит, и к тебе относиться. Ты ж тоже человек.

– Не, какая из меня ягодка? Про мужиков так не говорят. Блин-компост, даже жена не вспомнила! Обидно где-то.

– Ха! Ему обидно. Сам же сказал, что через дни рождения пробегашь вприпрыжку, будто архар.

– Почему архар?

– Вчера по телевизору смотрел, как эти козлы скачут по горам. Шибко понравилися.

– Значит, козлом обозвал, – хохотнул Лева.

– У старого козла больше рога, а ты-то ишо молодой.

– Дед, на все смотришь с юмором, вот за что я тебя уважаю.

– Потому и не тороплюся на тот свет, мене и здесь благостно.

– Вы с бабкой Маней молодцы, живете дружно, не спеша. К вам зайдешь, уходить не охота, воздух какой-то добрый. У бабки Мани рот не закрывается от улыбки, видать, ты, дед, всю жизнь хохмил.

– Я ж ей каженный раз говаривал, мол, не торопи мене помирать, дай состариться, мало-помалу так и свили гнездо.

– Что ни говори, вы, скажем прямо, идеальная семья, – вздохнул Лева, – не то что мы с женой. Никто никому уступать не хочет, прямо воздух раскаленный струится в дому.

– Чего ты словами пинаесся, иногда затыкай рот-то себе, все ж перед тобой баба, а не мужик. Понимаю, ты не голубь мира, но мужшына, а он должон быть благородным.

– Знаю, но норов у меня шустрый, а ей невдомек, что можно чуток подождать, я ж остываю быстро.

– Эк, Левка, ты сначала стреляешь, а потом задаешь вопрос. Вот и вся твоя промблема. А я живу с мыслёй: не спеши и все получится. Помогает.