У страха глаза велики

— Боже мой! — воскликнула мадам Мийо, и в этот момент в комнату вбежали трое мужчин в штатском. В руках у двоих были пистолеты.

— Что тут у вас? — крикнул один, самый старший.

— Поскорее наденьте на него наручники! — потирая шею, сказала мадам Мийо.

Маша с дядей пришли к нам в гости. Сегодня был наш последний свободный вечер. Завтра днем возвращаются дед и Ниночка. Мы долго и подробно рассказывали обо всем происшедшем Маше и Степаниде. Да и Алексею Алексеевичу тоже было интересно узнать, чем все кончилось. Он очень не хотел сталкиваться с полицией, поскольку собирался завтра же уехать в Москву, а это могло бы сильно его задержать. Когда все более или менее было выяснено, я спросила:

— Алексей Алексеевич, извините меня, но как вы были связаны с Холщевниковым?

— Я когда-то, когда он еще жил в Москве и был удачливым предпринимателем, волею судеб попал в очень затруднительное положение, он выручил меня, но с тех пор я… как бы это сказать… попал к нему в кабалу. Долг я ему постепенно вернул, но он продолжал все время требовать от меня каких-то услуг, и услуги эти приобретали все более криминальный характер. Пока я наконец не взбунтовался… Я пошел к нему в «Форель-бродягу» и сказал все, что я о нем думаю!

— Извините, а кто… Кто же вас тогда избил?

— Ах, это… — смущенно улыбнулся он. — Я, видите ли, приволокнулся за одной девицей и, так сказать, пал жертвой ее дружка…

— Значит, мама была права! — воскликнула Маша.

— Девочки, а вы не сердитесь, что я… не появился у адвоката?

— Да нет, что вы… И так все удачно получилось. Мадам Мийо, она такая… клевая! — заметила Матильда. — Сказала, что сделает все, чтобы нас не привлекали как свидетелей, и еще она отдала полиции досье Холщевникова. А они обещали связаться с Интерполом и с российской милицией, так что ему крышка!

— И все это сделали вы! У меня нет слов, как я восхищаюсь вами! — растроганно проговорил Алексей Алексеевич.

— А началось, между прочим, все с меня! — заявила вдруг молчавшая до сих пор Степанида. — Если бы я тогда не нашла ту записку в чьей-то куртке… Жаль только, мы уже вряд ли узнаем, кто ее написал.

— Одно можно сказать с уверенностью — он написал ее не зря! — заметила я.