У Судьбы на Качелях

В дверь позвонили. Софочка застыла. Звонок повторился. Софочка с замершим сердцем тихо подошла и посмотрела в глазок. Веничка. Она готова была броситься ему на шею и всласть наплакаться. Ну что бы ему раньше придти, когда эти ужасные японки только вошли.

Софочка открыла дверь.

— Где ты пропал? Уже обед готов давно. А я тут уборку затеяла.

БОЛЬШАЯ ДРАКА ЗА МАЛЕНЬКУЮ СТРАНУ

В пятницу, с утра, Софочка с Веней надумали пойти в каньон — торговый центр. Вернее, это Софочка надумала и решила взять с собой Веника. Чтобы опять не накупить лишнего, ерунды какой-нибудь. А то как-то ходила она туда одна, так чего только не притащила домой. Веня рассматривал и удивлялся.

— А это зачем? — повертел он в руках причудливую маленькую вешалку с двумя «позолоченными» крючочками. — У нас же есть.

— Понравилась… — Теперь Софочка не понимала, зачем она польстилась, ей даже неудобно стало. И к чему она купила эти фарфоровые подставки для яиц, они яйца всмятку не едят. Лучше бы подсвечники купила, уж очень красивые были. Таки нет, дорого показалось.

Вешалку Веня прибил в спальне за дверью, чтобы халат каждый раз в шкаф не вешать, пояснил он, и Софочка успокоилась.

Они уже приближались к каньону, но Софочка вдруг присела на скамейку — ремешок на босоножке расстегнулся. Пока она возилась с ремешком, Веничка стоял рядом и смотрел на образовавшуюся толпу перед входом в каньон. Софочка встала, но они не успели и шагу сделать, как впереди, в нескольких метрах от них, в самой толпе что-то грохнуло, повалил дым, и из этого дыма стали с криками выскакивать люди, некоторые выбегали и сразу падали.

Софочка тоже закричала, попятилась назад и рухнула на скамейку, с ужасом глядя на страшную картину. Завыли полицейские и санитарные сирены, появились носилки, мужчины в голубых форменных рубашки суетились и оттесняли любопытных, перед скамейкой собрался стенающий народ, а Софочка сидела за спинами людей в полной прострации.

— Софа… Софочка, — Веня взял ее дрожащую руку, — пойдем отсюда. — Не плачь, Софа.

Он всю дорогу держал ее крепко за руку, а дома заставил выпить вина, и выпил сам.

— Веня, — с плачем сказала Софочка, — если бы не моя босоножка, мы бы тоже туда успели… А Левочка… — Она еще громче зарыдала, — Левочка… остался бы оди-ин… пришел бы из школы, а нас не-ет.

— Ну, успокойся… Нам повезло, а другим… Что за страна, то там терракт, то тут.

— Так ты уезжай, — плача, сказала Софочка, — зачем тебе тут…она не договорила.

— Вот придумала! С чего это я уеду! Не дождешься, — улыбнулся он и погладил Софочку по голове. Софочка притихла.

— Пойду-ка я, встречу Леву. Чтобы не загулял куда-нибудь, — сказал Веничка, — а ты ляг, или еще вина выпей, оно успокаивает, а мы с Левой скоро.

Веничка ушел, а Софочка сидела за столом и тупо разглядывала яркую наклейку на бутылке. Как иногда же страшно бывает, и ничего не сделаешь. Одно дело слышать по радио, или видеть быстрые кадры на экране, сидя на диване с чашкой чая — да, ужасно, да, жалко, и когда же это закончится, как будто война идет, а может быть, уже война? И тут — увидеть своими глазами. крики, стоны, амбулансы… Боже мой! Ты видишь сверху и всё это позволяешь? Каких-то двух минут не хватило, чтобы дойти туда — до смерти, или до покалечения. Бог, значит, спас ее и Веничку, но почему только их. Они ничем не лучше тех, что тоже пришли за покупками. Такая маленькая красивенькая страна, а ее вокруг все ненавидят, и всё взрывают и взрывают. Нигде евреям нет покоя, даже в собственной стране. Софочка несильна была в истории, но свято верила, что земля, на которую она ступила с трапа самолета — еврейская, и ей здесь предназначено жить и растить Левочку. А Веничке тоже здесь нравится. Нет, Веничка не уедет, не бросит их… Даже если она ему доллары отдаст. А вдруг надумает?.. Но что же они не идут так долго?

Софочка бросилась к окну, а там уже Веничка с Левочкой идут… Веничка положил руку Левочке на плечо и что-то говорит ему, а Левочка с серьезным лицом слушает.

БРОШЕННЫЙ ДОМ

Однажды вечером Софочка почувствовала боль в левом боку, ближе к спине. Сначала кололо несильно, а потом как шилом. Всю ночь она, тихо постанывая, вертелась на постели, отчего Левочка тоже стал недовольно брыкаться и что-то сквозь сон бормотать. Наутро боль не прошла, стала еще сильнее. Софочка отправила Левочку в школу и сказала Вене, что сходит ненадолго в поликлинику. Веня хотел что-то спросить, но Софочка уже повернулась спиной — докладывать, где и что у нее болит, она не собиралась.

Перед кабинетом врача все стулья были заняты больными, но долго ждать Софочке не пришлось — из кабинета пациенты выскакивали один за другим, и Софочка им завидовала — наверное, у них уже ничего не болит. Не зря говорят — больному только от разговора с хорошим врачом становится лучше. Тем более что врач по-русски говорит (к такому и записалась!), значит — своя, олимка.

Дородная, белолицая и подбородистая, с выкрашенными желтыми волосами (а темный пробор-то виден — Софочка очень наблюдательная, и почему это здесь так любят краситься в блондинок?) врачиха протянула руку к Софочке за пластиковым синим «картисом», вставила его в прорезь компьютера и забегала по клавишам пухлыми, унизанными кольцами, пальцами. Софочка показала рукой, где у нее болит, сказала, что, кажется, у нее температура, врачиха скользнула в ее сторону взглядом и снова уткнулась в экран. Софочка стала считать кольца, но быстро сбилась, потому что на каждом пальце их было не по одному. Послышалось жужжание, сбоку на стол выполз белый лист, и врачиха протянула его Софочке: — Анализ. Кровь. — Коротко сказала она.

Не очень удовлетворенная Софочка — при чем анализ, когда ей так больно — вышла из кабинета, прошла несколько шагов и пошатнулась. Молоденькая секретарша с компьютером, люди вместе со стульями — всё вдруг куда-то поехало, и мгновенно вовсе исчезло.

Очнулась она от противного воя сирены и поняла, что лежит в машине и её куда-то везут.

Софочка пробыла в больнице три дня, у нее оказалось воспаление почек, Веничка навещал ее каждый день и приносил фрукты. Софочке было больно и тоскливо, она уже с утра смотрела на распахнутые двери палаты и, когда в них возникал Веничка, она деловито давала ему указания — как сварить суп, и чтобы не забыл положить туда картошку, и нельзя кормить Левочку одними пельменями, и. и. Веня только хмыкал и согласно кивал, спрашивал, сильно ли болит, сочувственно смотрел на Софочку, потом уходил, и Софочка глядела ему вслед и вздыхала: дом совсем брошенный. Она грустно разглядывала сквозь большое окно чистое голубое небо, на котором летом почти не бывает облаков, и думала о том, что Веник вряд ли сварит хороший суп, и как там Левочка без ее присмотра, и почему это Веня так быстро сегодня ушел, конечно, разве кого интересует больная женщина, женщина должна быть всегда здоровой.

Вокруг была постоянная суета, забегали и выбегали улыбчивые медсестры — то таблетку, то укол, подходили важные и недоступные врачи, задавали одни и те же вопросы, медсестра переводила, они кивали и с достоинством удалялись. К чернокожей и мелкокудрявой молодой женщине на соседней кровати толпами ходили кудрявые родственники и гомонили возле нее часами, Софочка раздражалась и сердито задергивала зеленую занавеску между кроватями, но тогда ей казалось, что она слишком одна, и Софочка дергала занавеску обратно. А что, если она месяц здесь пролежит! — с ужасом думала она.

Но, слава Богу и врачам, в Израиле лечат быстро, и на четвертый день Софочка была дома и жаждала вернуть свои бразды правления.

Как ни странно, в квартире наблюдался порядок, не было ни пыли, ни грязной посуды в раковине, а в холодильнике из глубокой миски торчала ножками вареная курица.

— И суп есть? — недоверчиво спросила Софочка. Веничка кивнул и показал на плиту — там стояла закрытая кастрюля.

— Не суп, а бульон, — поправил он и добавил: — Леве понравился.

— Спасибо, — сдержанно сказала Софочка, и Веничка скромно улыбнулся.

— Пойду, постираю, — неуверенно сказала Софочка, — я тогда собиралась, но не успела.

— Да ладно, не беспокойся… Садись, поешь и отдыхай.

Но Софочка была упряма и направилась в ванную. Бак стиральной машины был пуст. Она постояла, разглядывая блестящую дырчатую внутренность. Нет, Моня никогда ничего такого не делал. Да она, слава Богу, и не болела. А если бы заболела, то всё равно бы встала. Она привыкла всё делать сама и считала, что иначе и быть не может.

КОФЕ СО СЛИВКАМИ