У вас есть женщина

Ловя завиток барокко,

Покинув кресты Сан Марко,

На питерский подоконник

Сел ангел почтовый. Жарко

Ему и кудрявой донне…

Кивают в трельяже лица

По центру и "лево-право":

"Пора, наконе(ц), патрисса

("постричься") Вам" – шипильляво.

Венеция грёз и окон,

Глядящихся в желчь каналов,

Лови завиток барокко

Состриженный...

2009 г.

Дворник в сердце моём

Николай Асланович Пиросманашвили

...и вот, они всей гурьбой

Ввалились так просто в сердце.

Режут овец, и хором

Поют виноградные песни,

Крадут пышногрудых невест,

Ругаются, восвояси

Едут на синих ослах

Вверх или вниз с горы,

Точат кинжалы,

Нянчат детей,

Хоронят родных,

Вздыхают любовно,

Делают сыр и квасят мацони,

Чеканят кувшины, иконы...

Всё это – в маленьком сердце.

Может, ошибся дорогой,

Привёл их совсем не в Колхиду,

"Дворник" – апостол с клюкой?

Или он знал, не в обиду

Мне балаган такой?

Заздравную пьют за Ираклия,

Славят рожденье Василия,

Поминают Котэ, крестят Нунуку,

Месят глину из красного праха,

Сдобрив щедро святой арагвийской водой...

Ой!

Как же всё уместилось в мой долгий покой?

…Жил Нико Пиросмани святой...

2010 г.

_________________

* "Дворник" – картина Нико Пиросмани (1862-1918)

Полжизни без сна, Нино

Когда она, словно полжизни без сна,

Поёт своё Оnce in the street,

Сомнамбулический город

делает странный поклон

И всеми огнями свергается в чёрные лужи.

И, если б не once in the street,

Этот зернистый свет

Не плавал бы в грязной воде

Цветками мимозы. А мне...

А мне не рыдалось бы тяжко,

Изгойски – бездомно во вне...

И так обречённо.

Полжизни без сна, Нино,

это всё-таки…

Но

once in the street

2009 г.

В годе 1842-м от Рождества Христова

"Сегодня" уже претендует на статус "вчера".

Покровские звёзды – для свадеб нет лучшей приметы!

Пусть тыквенно – тяжко сидят на рессорах кареты,

Но «золушек» ждут у салонов весь день кучера

(Иль кучеры?) снулые. Надо же! Валом народ:

В собрание, к Яру, к цыганам с медведем…

«Целковый!»

В момент среди плисовых «ватников», сивых бород

Короткая ругань, и – снег пропечатан подковой.

Густой и обильный, он липнет к прохожим как пух

Аллей тополиных, но гонит по жилам отвагу;

Сугробы и горки, а с горки сверзаются (ух!)

Две шубы, цилиндр и капор… На сладкую брагу

Щекастые вдовы, томясь, привечают вдовцов,

А старые девушки в горницах ждут щелкопёров

В кургузых пальтишках – своих «говорящих скворцов»,

И капает щедрое масло с визгливых запоров.

Кипит слобода во купеческих жирных котлах,

Расчетливо щурит глазок золотистый котейко,

Трещат ассигнации. Судьбы со свадебных плах

Слезою под стол или медной сиротской копейкой…

P.S.:

И любо, и странно: отсюда, из мрачных скворечен

Прекрасных «птенцов» выпускало ты, Замоскворечье!

2010 г.

Конец сезона, милый доктор

Конец сезона, милый доктор, и

Опять уезда рубленые лица,

Медвежья поступь толстой фельдшерицы,

Нытьё и скрыпы старенькой больницы

И, чечевица с гречкой, воробьи

у кабака,

у булочной,

в грязи,

в следах гружёной тыквами телеги.

Осенний холст на рамах окон пегий:

Больная роща, дождь трусцой и снеги

уже в пути. Грози им, не грози,

а будет так. Расслабленность руки,

Вальяжность книги, лёгкость парусины,

Серёжки-брызги – сон. Взамен – осины,

Утиный кряк, охота, глаз лосиный,

В зрачке бедняги гаснут маяки

вечерней Ялты.

Будет спирит-спирт –

Снимать усталость (чирьи, раны, роды...),

По вечерам гасить изжогу содой...

И будет слышен каждый всхлип погоды.

… опять за стенкой кто-то плохо спит.

***

Провизор пьёт от горя, он с июля

Ворует морфий для больной жены.

«Мы доживём до моря, слышишь, Юля!»

...как будто здесь покойники нужны...

2011 г.

По телефону вру про Питер

Говорить – обезвоживать реки пространства

Электрическим треском озвученных литер,

Заводно, попугаисто, с долей жеманства

Повторять: а Вы любите Кафку? А Питер?

Про себя, с раздражением: Кафка-булавка,

Питер – буль, дог, терьер, что ни угол, то лапу

задирает, дождливый. Скулить или гавкать

В унисон, или?.. Окна лимонные лампы

Обнимают и греют квадратные плечи,