У входа нет выхода

Сторожу было много лет. Пятьдесят… шестьдесят… семьдесят… – для Насты разница пока смазывалась. Маленький, сухой, смуглый, обросший белой щетиной, он состоял из одних костей и обтягивающей их кожи. Когда-то он приехал в Москву из Приднестровья, где у него никого не осталось, и, совершенно одинокий, доживал свою жизнь на птичьих правах.

Сторож наливал ей чаю в железную кружку с отбитой эмалью. Он молчал, и Наста молчала. Он сидел рядом, и ей казалось, что две тоски тянут навстречу друг другу руки. В тоске было что-то тупиковое, неразрешимое. Нужен был кто-то третий, вмещающий и Насту, и старика, и Ула, и горящую новым железом крышу строительного вагончика.

* * *

Дионисий Белдо возник на Болотной площади без пятнадцати пять. Его расписной микроавтобус тесно припарковался в общем ряду. Из автобуса вышел Птах. Косолапя, обошел его, постучал дворниками и опять полез в кабину. Из задней двери выпорхнули Младочка с Владочкой. Старичок, зашипев, оттолкнул Младу и любезно протянул пальчики Владе. Потом передумал и, вырвав пальчики у Влады, передал их прощенной Младе, буркнув: «На вот тебе! Не дуйся!»

Извлеченный Младой из автобуса, Белдо развил бурную деятельность. Устремился к памятнику маньякам и, обтанцевав его по периметру, возложил по углам четыре хризантемы. Потом, оглядываясь и посылая воздушные поцелуи, резво поскакал к угловому дому.

У подъезда уже собралась небольшая толпа, к которой каждую секунду прибивались все новые люди. Видимо, они были здесь давно, просто, растворившись среди прохожих, дожидались определенного часа.

Сашка тоже хотел влиться в толпу, но группа пьянчужек опознала в нем Федю, за которым должок. Перешептываясь, Федю стали бочком оттирать к Москве-реке, чтобы там, на полупустой набережной, втихую выбить из него пыль.

Наста указательным пальцем отстрелила окурок. Окурок полетел по дуге, ударился о сетку ограды и запрыгал.

– Идем! Федя! Отдай мужикам, чего они просят, и марш за мной! – произнесла она директивным голосом.

К крыльцу Наста подошла первой. Рина и Сашка слегка приотстали, пропуская машины. Толпа втягивалась в двери, как мыльная вода в раковину.

Вывеска «Управа района Якиманка» таинственным образом исчезла. Теперь ее место занимала другая: «Школа психологического развития». Некоторые буквы успели заметно выгореть.

Пока Наста ожидала Сашку и Рину, дверь закрылась. Рина поднялась на крыльцо и толкнула ее от себя. Сашка и Наста просунулись следом. Увидели серое скучное фойе, пахнущее недавно вымытым полом. В пропускной будке скучал бойкий старичок с повязкой «Дежурный». Поодаль, у рамки металлоискателя, молодой милиционер в бронежилете играл на телефоне. Висевший на ремне автомат мешал ему. Он толкал его локтем.

– Закрыто! – сказал он Рине, не поднимая головы.

– Чего закрыто? – не поняла Рина.

– Управа закрыта. Санитарная обработка. Насекомых с утра травили. Завтра приходите.

Рина подозрительно огляделась. Фойе выглядело пустым. Недавняя толпа всосалась без следа.

– А как же эти? – спросила она тупо.

– Какие еще эти? – милиционер на секунду отвлекся от экрана, и, пока он переводил глаза, в телефоне произошло что-то непоправимое. То ли человечка убили, то ли башенка рассыпалась. Лицо у него затосковало.

– Чего им надо? Ну чего? – умоляюще спросил он у дежурного. Приклад автомата больно стукнул его по локтю.

Старичок выскочил из будки, как пес из конуры.

– По-хорошему просят: неприемный день! – рявкнул он, обшаривая глазами Сашку с Риной. – А ну погодьте! Это не вы позавчера тут стекло разбили? А ну стоять!

Рина торопливо выскочила наружу. Через стекло она видела, как старичок, делая отмашку правой рукой, что-то втолковывает милиционеру. Тот встает и, неуверенно сдергивая автомат, направляется в их сторону.

– Ау, чего встали?! Двери открывай! – завопила Наста.

– Как открывать? Там же эти! – не понял Сашка.

– В другую сторону открывай! Не тормози! – Наста кошкой прыгнула к двери и за секунду до того, как милиционер вышел на крыльцо, дернула ручку на себя.

Глава 12 КОНСТРУКТОР ЖЕЛАНИЙ

Несмотря на странность этого вопроса, нового и занимательного только как будто по излишеству в нем, должно сказать, что весьма редкий из человеков любит себя. Большая часть людей ненавидит себя, старается сделать себе как можно больше зла. Если измерить зло, соделанное человеку в его жизни, то найдется, что лютейший враг не сделал ему столько зла, сколько сделал зла человек сам себе…

Св. Игнатий Брянчанинов

На сей раз все было иначе. Они очутились в зале с паркетным полом, который по своим размерам никак не мог поместиться в доме на Болотной площади, хотя тот и занимал пятую часть квартала. Зал уходил в бесконечность и казался еще больше из-за множества зеркал.

В центре был островок – небольшое, на полторы ступеньки поднимающееся возвышение. По краям помещались четыре стеклянных стола, между которыми цепочкой тянулись оранжерейные растения в кадках. Зал был так огромен, так гулок, так залит светом, а зеркала отражали все с такой пугающей подробностью, что даже самый смелый человек невольно начинал искать темные углы. Быстро обнаруживал, что их нет, и невольно шел к столу.

То же самое сделали и Сашка с Риной. По пути им несколько раз попадались кучки людей разного возраста. Было заметно, что большинство здесь впервые и друг друга никто не знает. Они оживленно переговаривались на ерундовые темы и смеялись тем усиленным смехом, которым всегда смеются в незнакомом месте, когда хотят показать, что общение доставляет огромное удовольствие.

По залу скользили Белдо, Млада и Влада. Белдо порхал, как бабочка, успевающая коснуться всякого цветка. На каждого собеседника у него была всего пара секунд. Одному он улыбался, дотрагивался до волос другого, перешучивался с третьим, фамильярно хлопал по животу четвертого.

Рина и Сашка знали глав фортов только по фото. Вчера Яра устроила им инструктаж, заставляя опознавать их на десятках снимков, в том числе групповых. Фотография и человек стыковались не всегда, возможно, поэтому Рина вздрогнула, когда навстречу ей из толпы вынырнул Долбушин.

Глава второго форта шел, уставившись в пол. Если с ним здоровались, он коротко кивал. Долбушин был в строгом костюме, в белой до ослепительности рубашке и одноцветном синем галстуке. Ручку зонта он небрежно набросил на запястье.

За Долбушиным вплотную двигался Андрей. Когда кто-то пытался нагнать хозяина и затеять разговор, то невольно налетал на Андрея и начинал огибать его бесконечную спинищу. Долбушин к тому времени оказывался далеко впереди.

– Смотри, там Тилль! – шепнул Сашка.

Глава форта берсерков двигался в плотном кольце телохранителей. Если судить по тому, в какую сторону смотрела его охрана, «телоохранялся» Тилль в основном от Долбушина. Это была их первая встреча после атаки берсерков на дом Долбушина.