У волшебства запах корицы

— Господин Иолин, умоляю вас, представьте меня вашей очаровательной знакомой!

Земира лишь прыснула в ладошку.

— Этот юный офицер по совместительству мой племянник и изрядный повеса Аякс Иолин. — Процедуру знакомства советник начал самым серьезным тоном. — Предупреждаю вас, Кассандриола, несмотря на свой возраст, он уже опытный сердцеед.

По интонации советника стало понятно: расточать авансы сему молодому дарованию не стоит, ибо чревато, поэтому я лишь сухо ответила:

— Очень рада. Супруга Ария, Кассандриола Дирриетгинг.

— Еще одна очаровательная дама в нашем сером мужском обществе, — патокой растекался Иолин-младший, привлекая к нашему разговору и других, сторонних. — До этого госпожа Эймвольт развлекала нас по вечерам музицированием, но, может, и вы…

Так. Я посмотрела на Земиру, невинно разводящую руками. Не иначе, девушка устала от излишнего, порой назойливого мужского внимания? Похоже на то. Теперь же чертовка ловко перевела стрелки, свалив функцию аниматора для офицерского состава на меня. «Ну уж нет, дорогуша, так просто ты не отделаешься…» — коварно подумала я. Совсем отказать не представлялось возможным. Мужчины, истосковавшиеся по женскому обществу, этого просто не позволили бы, но если совсем не удается решить проблему, можно немножко отомстить…

— Конечно, но при условии, что леди Эймвольт будет мне аккомпанировать, — проговорила я невинно в ответ.

Земира успела лишь только обреченно кивнуть, как в углу уже начали расчехлять потрёпанный клавесин.

«А я ведь совсем не умею петь, и голоса почти нет», — подумалось некстати, а потом вспомнила приказчика с его убойным рэпом под окном у Эрина и решилась. Нет, на роль местного Эминема или Фифтисента я претендовать не рискнула, а вот просто прочитать с расстановкой стихи под музыку, подумала, что осилю.

Земира, севшая за клавесин, взглянула на меня, словно спрашивая, какую мелодию играть.

— Лирическое что-нибудь, на твой выбор.

Пальцы девушки запорхали по клавишам, и из потертого и побитого жизнью клавесина полилась на удивление чистая мелодия, вот только приятной неги и лирики в ней не было, скорее — призыв к бою, к атаке. Земира тоже мстила, как могла.

Я кашлянула, прочищая связки. Пришлось срочно менять уже выбранное стихотворение на то, что больше подошло бы к звучащей музыке. И рискнула. Была не была. У Кипелова тоже голосок не райский, но слушают же…

На ум пришли строчки стихотворения, написанного некогда подругой.

Кровь снова просит боя, А сердце — перемен, И лишь душа — покоя Родных, надежных стен. Но впереди дорога Уныла и сера, Лишь моросящий дождик С привалом у костра.

Самое странное, что офицеры слушали не кривясь, хотя это скорее была не песня, что-то среднее между речитативом и музыкальными потугами.

Когда-нибудь мы будем Сидеть у очага, Рассказывая сказки О дальних берегах Своим веселым внукам, Что окружат толпой. Пока — одни сраженья И волчий дальний вой.

На последних словах я поймала задумчивый взгляд Эрина. И когда только он успел просочиться? Ему вроде как после ранения лежать полагалось? Но поговорить в этот вечер нам с эльфом было не суждено.

Как только отзвучали последние аккорды, Земира поднялась из-за клавесина и извиняющимся тоном произнесла:

— Прошу покорнейше прощения, но мы с Кассандриолой сегодня утомились, поэтому вынуждены покинуть ваше прекрасное общество.

Не слушая вздохов и печальных возгласов на тему «Вы нас покидаете», «Как же мы будем, во мраке», «Не будьте столь жестоки» и прочих, Земира ловко ретировалась, и я повторила ее маневр.

Как только мы вышли из павильона, я прямо спросила плутовку:

— Скажи честно, специально?

— Да, — не стала юлить девушка, — думала, на тебя переключатся. Но ты умудрилась спеть так, что хотелось не смотреть на тебя, а слушать слова. А это плохо.

— Почему? — Я решила сыграть под дурочку, хотя догадывалась, что сейчас скажет девушка.

— Если кавалер начинает оценивать то, что говорит леди, а не как, то она перестаёт быть интересна ему как девушка-картинка. Скорее уж для мужчины она становится умным собеседником. А офицерам штаба думающие не нужны, им красоту подавай. Вот и получилось, что маневр был напрасный. Слушали тебя, а глазами и взглядами раздевали меня.

— Не могу сказать, что опечалилась по этому поводу, — теперь уже я лукаво улыбнулась. — Проводишь меня до моей палатки? А то боюсь, еще заблужусь…

Девушка согласно кивнула и, доставив меня к пологу, попрощалась.

В апартаментах Ария меня уже ждал Фир. Как только я села на тюфяк, вытянув ноги, таракашка, доселе молчавший, с важным видом выудил стопку писем, перевязанных фиолетовой лентой.

— Вот! Из личного тайника Мериуса, — гордо протянул он. — Занятное, я скажу тебе, чтиво…

Знала бы я, какую тайну хранят эти пергаментные листы, призадумалась бы — стоит ли открывать этот ящик Пандоры и вчитываться в строки витиеватого почерка…

Стопка, перетянутая лентой, была весьма солидной. Я повертела в руках первый конверт. Угрызения совести (читать личную переписку — дело, мягко говоря, не благородное) потерпели сокрушительное поражение желанию узнать, что же там такого нашел меж строк Фир.

Прежде чем приступить к прочтению, осмотрела конверты. Разные даты и цвет пергамента: некоторые с тонким цветочным флером, иные — в розанах и сердечках, но самое главное — разные адресантки, их писавшие, если полагаться на почерк.

Судя по всему, наш дорогой Мериус — любитель поностальгировать, а может, просто коллекционер со своеобразным чувством юмора, подумалось вдруг, ибо, сунув нос в пару таких посланий, убедилась — они-таки любовного плана.

Впрочем, попалась и пара черновиков-клише, судя по уверенному, размашистому почерку, и самого дракона. Не иначе универсальные заготовки типа: «признание первое», бланки номер один и два, «приглашение на свидание», типовое, и шаблон для сообщения о том, что пора расстаться. Практичный, оказывается, мужик этот Мериус. А может, просто не любит голову ломать над витиеватыми фразами?

Как въедливая ищейка, я взяла след издалека, начала с самых ранних эпистолярных изысков. Фир в это время нарезал вокруг меня круги, нетерпеливо потирая передней парой лап и подгоняя: «Читай быстрее!»

Переписка с некой Азилией двухгодичной давности была милой, но скучной до зевоты. Из прочтенного выходило, что барышня была глупа как пробка, а девичья честь охранялась ее папа получше, чем узники Тауэра. Однако, отцу так и не удалось сберечь главное достояние. Судя по трем последним письмам, девица согласилась на пылкие признания Мериуса и отдалась-таки ему. После этого было ее слезное письмо об объявлении помолвки, а потом и признание в тайной беременности. О содержании ответных посланий дракона особо гадать не пришлось, иначе не был бы он в опальном брачном списке, а давно и прочно наслаждался бы прелестями женитьбы по залету.