У Ворона две жизни

– Думаешь, он жив? – спросила Василиса с нескрываемым любопытством. – Если так, то он, должно быть, уже старик!

– Многие чародеи доживают до двухсот с лишним лет, правда, большинство из них становятся маразматиками. Сколько Беремир баек про Кривого Рэма травил!

Василиса кивнула. Кривой Рэм – любимый персонаж историй Беремира. Двухсотпятидесятилетний чародей – самый старший председатель Совета. Бедняга совсем выжил из ума. Беремир рассказывал, как на одном из праздников урожая Рэм, впав в очередное помрачение рассудка, решил приготовить уху из русалки, которая неосторожно попыталась его поцеловать. Несчастную едва успели вытащить из котла.

– Уверена, если Белогор и умер, то не тогда и не в том лесу.

– Ты сама сказала, что Тёмные Леса – опасное место, – возразила Василиса. – Там обитают существа пострашнее нашей милой и родной нежити.

– Может быть. Только неужели тот, кто победил Теней, не нашёл бы способ справиться с существами Леса? К тому же… Белогор не просто так туда пришёл, а с какой-то целью, о которой знали только ученики, – а они сгинули вместе с ним.

Тон Майи заставил Василису насторожиться.

– Ты так говоришь, будто не любишь Белогора, – задумчиво протянула она.

Майя пожала плечами.

– Сложно любить или не любить того, кого никогда не знал. Но вот вопрос. Если он был таким добрым и пушистым, то почему не раскрыл тайну борьбы с Тенями? Вдруг миру снова придётся встретиться с этими монстрами? А этот его поход в Тёмные Леса? Никому не сказал, зачем туда идёт, даже жене…

Василиса не очень уверенно кивнула. Майя звучала убедительно, но чародейка не была готова изменить мнение о человеке, о котором весь мир слагал легенды и песни. Белогор был национальным героем, на которого равнялись все чародеи и чародейки.

На площадь выбежал Миколка:

– Пожар! Горим!

Василиса медленно обернулась на крик. Нет! Ей, должно быть, показалось…

– Пожар!!! – ещё громче закричал Миколка, привлекая всеобщее внимание. – Скорее!!! Дом Беремира горит!

Люди засуетились, закричали женщины, а Василису будто молнией ударило. Вскрикнув, она кинулась обратно к дому, расталкивая всех на своём пути.

– Воды! Несите воды! – кричала Майя, а Василиса неслась по дороге, чувствуя, как взвыли от напряжения мышцы ног.

Она не пробежала ещё и половины пути, когда увидела, что на деревьях впереди пляшут рыжие блики, заставляя тени хаотично метаться и искривляться, словно от истерического хохота.

Нет! Ноги ещё быстрее понесли Василису к дому.

Вспыхнул! Как спичка вспыхнул. Дом был объят пламенем. Горел. Её дом горел. А за ним – один за другим вспыхивали другие. Люди бросались к домам, и пламя глотало их живьём. Люди кричали, падали замертво, а пламя вздымалось всё выше и разгоралось всё ярче.

Василиса застыла, глядя на это безумие. Тлеющие тела лежали у неё под ногами, в ночное небо взметались тысячи искр, затмевая собой звёзды. Из горящего дома выбежала девочка, совсем малышка. Но не успела отойти от крыльца и пару шагов, как пламя сделало её своей пищей. Сначала вспыхнули её белокурые волосы, и через мгновение уже вся она исчезла в огне.

Сложив руки в печати, Василиса начала сплетать заклинание, пытаясь потушить пожар, но огонь в ответ на чары только плюнул своими рваными ошмётками ей в лицо. Не работает! Невозможно! Василиса закричала и упала на колени. Ноги дрожали. Она потерянно оглядывалась по сторонам. Вокруг бегали люди с вёдрами, тщетно пытаясь потушить дома. Где же Беремир? Почему он не спасает людей?

Неужели он?.. Василиса бросилась к дому. Наспех сплела сферический щит и вошла в горящую избу.

В лицо дохнуло жаром, от дыма защипало глаза. Щит защищал от пламени, но не от едкого дыма.

Огонь был всюду. Чародейка плевалась и кашляла, заходила всё глубже, звала наставника, но не слышала ответа. И не могла услышать.

В кресле у камина полулежал Беремир. Его остекленевшие глаза были широко раскрыты, а горло вспорото от уха до уха. Василиса захлебнулась собственным криком, набрав полные лёгкие дыма, и зашлась болезненным кашлем.

– Вася, – послышался слабенький голосок из-за печки. – Вася, это ты?

– Тирг?! – сипло откликнулась Василиса. Голова кружилась, а кашель не останавливался. Лёгкие сдавливали новые и новые спазмы. – Ты где, Тирг? Надо выбираться…

Василиса осторожно заглянула за печь и каким-то чудом выудила оттуда маленький чёрный комочек. Щит ослаб, и руки обожгло огнём. Домовой вцепился когтями в Василису. Его тельце с каждым мгновением становилось всё более зыбким. Домовой умирал вместе со своим домом. Василиса знала, что не сможет его спасти, что он обречён, но всё равно не отпускала, ощущая под пальцами, как быстро-быстро вздымалась и опускалась его грудка.

– Сейчас, – она ещё крепче прижала Тирга к груди. – Сейчас… Мы выйдем…

Пламя с жутким воем пожирало крышу. Над головой затрещала балка и с грохотом обрушилась где-то позади, заставив Василису в испуге отшатнуться. Ударившись боком о затерянную в дыму стену, она почувствовала, как пламя лизнуло щёку. Дышать Василиса больше не могла, лёгкие отказывались работать, сообщая это нестерпимой резкой болью. Кашляя, Василиса огляделась по сторонам в поисках выхода – но уже ничего не видела. Сделав несколько отчаянных шагов наугад, она упала, заходясь кашлем.

– Вот леший, – выдавила чародейка, наверно, самые нелепые последние слова и провалилась во тьму.

Глава 2. Тени минувших дней

Он пришёл в этот мир с болью и отчаянием. Он не знал, кто он, не помнил ни имени, ни прошлого, ни самого себя. Только где-то глубоко внутри, на границе между сознанием и безумием теплилось едва различимое, будто бы отдалённо знакомое «я».

Первое, что он услышал, – собственное дыхание. Хриплое, тяжёлое.

Он открыл глаза и осознал себя в комнате. По крайне мере, он подумал, что это была комната. Потолок, красные отблески, тёмные, дрожащие тени. Он будто бы уже был здесь, когда-то давным-давно.

На его лоб легла чья-то ладонь. Сухая, словно осенний лист.

– Всё хорошо, мой мальчик, – незнакомый голос, должно быть, принадлежал старику. – Всё хорошо. Я здесь.

– К чему всё это? – другой голос, женский. – Ты же знаешь, что он долго не протянет.