У железной няньки

– Невероятно!
– вырвалось у меня.

Сэм Бейерс тихо фыркнул.

– А теперь играю я сам, - продолжал профессор. Музыка сразу стала теплой и выразительной.
– Робот сейчас отдыхает. Но предположим, я попытаюсь допустить ошибку. Вот, видишь? Ошибки не было. А вот сейчас этот пассаж, фортиссимо, я попробую сыграть его пианиссимо. И не могу - видишь? Если я расслабляюсь, робот сам ведет смычок так, как нужно.

– Невероятно, - повторил я.

Музыка продолжала звучать. Иногда я слышал профессора, иногда - робота. Профессор продолжал комментировать все, что происходило. Потом щупальца опали, экран погас, и снова появилось слово "Настройка".

Уилбур гордо хихикнул. Сэм Бейерс подошел к профессору и собрался положить ему руку на плечо. Но передумал. Улыбка его казалась вполне нормальной, но глаза блестели мстительным светом.

– Готовы ли вы признать, что мой робот может вас кое-чему научить? спросил он.

– Ну конечно. У меня уже появилась парочка идей. Но мне не очень нравится звучание. Вы позволите мне сменить струны?

– Конечно. Меняйте.

Профессор достал из футляра новые струны, в этот момент в приемной раздались голоса. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула светловолосая миссис Андерсон.

– Я привела Кэрол на урок. О!
– она уставилась на профессора.

– Входите, миссис Андерсон, - сказал профессор.
– Я сейчас закончу, и начнется урок Кэрол.
– Он повернулся к Уилбуру: - Правильно?

– Правильно, - хихикнул Уилбур и подмигнул Кэрол. Та покраснела и поспешно уселась рядом с матерью, строго глядя перед собой.

– Я вас не задержу, - успокоил их профессор.
– Еще, может быть, одно упражнение. У вас есть что-нибудь трудное?

– Конечно, - отозвался Уилбур.
– Я вам дам одну хорошую и трудную штуковину. Я сам ее вчера играл.

Профессор подошел к роботу, встал в углубление и провел пальцем по струнам. Зажглись зеленые огоньки, и на экране появились ноты.

– А, Паганини, - произнес профессор.
– Так ты теперь играешь Паганини, Уилбур? Но это же замечательно!

– А я в жизни не брал ни у кого ни одного урока, только у робота.

– Не может быть!

– Шерон тоже играет Паганини, - вырвалось у Бейерса.

Профессор улыбнулся, но ничего не сказал - его уже охватывали щупальца. Я невольно наклонился вперед, чтобы сразу услышать, кто играет - профессор или робот.

Но после первых же звуков даже Сэм Бейерс понял, что что-то не так. Он вскочил и бросился к панели управления. Ревущие, искаженные звуки не имели ничего общего с музыкой. На панели судорожно зажигались и гасли красные лампочки. Гудение робота стало громче. Уилбур с отвисшей челюстью сражался с панелью управления.

– Что-то случилось, - сказал Бейерс.
– Что ты сделал, Уилбур?

– Ничего... здесь все в порядке, - выдавил из себя тот.

Гудение превратилось в громоподобный рев, изредка прерываемый глухим стуком. Скрипка продолжала звучать, и робот вздрогнул так, что затряслась вся комната. Из его основания поднялась тонкая струйка дыма.

– Выключай!
– закричал Бейерс.

Уилбур потянулся к рубильнику - слишком поздно! Все лампочки на роботе погасли, экран потемнел, щупальца отпустили профессора и повисли, изредка подергиваясь.

– Что произошло?
– невинно спросил профессор.

Я взглянул на него и увидел, что он с трудом сдерживает улыбку.

Бейерс пропустил вопрос мимо ушей.

– Уилбур!
– рявкнул он.
– Вызови Эда, пусть посмотрит, в чем дело.

Уилбур выбежал из комнаты. Дым продолжал подниматься из отверстий в основании робота, и Бейерс принялся открывать окна.

– У Кэрол что - не будет урока?
– спросила его миссис Андерсон.

– Не знаю, - ответил Бейерс.
– Подождем, пока Эд... А, вот и он. Эд, что случилось с этой штуковиной?

Эд пожал своими широкими плечами, бросил на пол ящик с инструментами и начал отвинчивать заднюю стенку робота. Он снял ее, посветил фонариком и присвистнул.

– Это мне не починить. Что произошло? Здесь все сгорело внутри.

– Что?
– не веря своим ушам, переспросил Бейерс.
– Ты не можешь это починить?

– Его придется отправлять обратно на фабрику. Здесь нужен целый новый блок.

– Так будет урок у Кэрол или нет?
– повторила миссис Андерсон.

Бейерс беспомощно развел руками.

– Боюсь, что нет. Как только мы его починим, я дам вам знать.

– Это мне нравится!
– возмущенно воскликнула она.
– Как же Кэрол будет учиться играть, если она не может положиться на своего учителя? Профессор, вы можете дать ей сегодня урок?

– Позвоните Хильде, - ответил профессор.
– Она занимается расписанием.

– Подождите минутку!
– вмешался Бейерс.
– Все будет готово через несколько дней.

Миссис Андерсон смерила его взглядом.

– Профессор берет деньги за свои уроки, но, по крайней мере, на него можно положиться.

– Это верно, миссис Андерсон, - отозвался профессор.
– Я ем витамины, принимаю таблетки от простуды и аллергии, иногда я могу порезать себе палец и растянуть лодыжку. Но я еще ни разу не пропускал урок из-за того, что у меня перегорел предохранитель.

Миссис Андерсон вышла, твердо ведя за собой Кэрол. Я тоже направился было к двери, но остановился, чтобы подождать профессора, который подошел к Уилбуру и похлопал его по спине.

– Какая жалость, Уилбур. Может быть, ты переутомил робота, слишком часто играя Паганини. Дай мне знать, когда вы его почините, я приду, и мы закончим урок.

Сэм Бейерс повернулся и погрозил профессору дрожащим пальцем.

– Это ваша работа, Перкинс. Я не знаю, что вы сделали, но я выясню и подам на вас в суд и потребую в качестве компенсации все, что у вас есть. Я знаю, что имущества у вас немного, но я заберу его у вас!

– Мистер Бейерс, - мягко сказал профессор.
– Я дам вам дружеский совет. Отошлите робота обратно на фабрику и забудьте про него. Это замечательная машина, но она никогда не сможет быть учителем музыки. Я играю на скрипке уже шестьдесят лет и пятьдесят из них преподаю, так что я знаю: робот или человек - никто не может быть учителем музыки, если у него нет чувства юмора. Пошли, Джонни!

Мы спустились по лестнице и вышли на улицу. Профессор тихо улыбался, мурлыкая какую-то мелодию. Если бы мне не было так интересно узнать, что же произошло, я бы, наверное, сам начал петь.

– Ну ладно, - сказал я, когда сдерживаться уже было выше моих сил.
– Как вам это удалось?

– Фокус, Джонни. За пятьдесят лет преподавания музыки детям я узнал такие фокусы, какие роботу никогда не узнать. Я помню даже кое-что из своего детства.

– В это я могу поверить. И какой же фокус вы сыграли с роботом?